Джейсон перебрался на переднее сиденье. Пити пристегнул ремнем безопасности и его, и себя.

– А что мы ищем? – спросил Джейсон.

– Вот это, – сказал Пити, водя пальцем по карте. – Узкая ухабистая дорога где-то справа. Из-за сосен ее непросто будет заметить. Смотри внимательней.

Я осторожно объехал выбоину на шоссе. Лес становился все гуще. И все-таки мне удалось заметить просвет справа. Я ничего не сказал, предоставив Джейсону право совершить открытие. Пити словно прочитал мои мысли. Я видел, как он поднял глаза от карты и сфокусировал взгляд на просвете в лесной чащобе, но тоже ничего не сказал.

Мы проехали немного дальше.

Просвет меж сосен стал более заметен.

– Это здесь! – воскликнул Джейсон и указал пальцем. – Я вижу!

– Молодец, парень, – похвалил Пити.

– Да, это наш поворот, – согласился я. – Чуть его не проскочил.

Я свернул направо, и автомобиль выехал на узкую грязную дорогу. По обочинам сплошной стеной стоял густой кустарник. Ветви сосен сплетались над головой, образуя естественный навес.

Джейсон от волнения подался вперед.

– Вы уверены, что мы не застрянем?

– У нас привод на все четыре колеса, – успокоил его Пити. – Потребуется что-то невообразимое, чтобы мы забуксовали. Даже если пойдет снег, нам бояться нечего.

Глаза Джейсона округлились.

– Снег? В июне?

– Конечно, – сказал Пити. – В это время года в горах случаются метели.

Деревья впереди начали расступаться.

– Посмотри на вершины – сколько на них снега! Здесь, наверху, у солнца еще не хватает сил, чтобы растопить его.

Дорога, петляя, поднималась выше и выше. Подъем, который мы оставляли за спиной, становился все круче. Рытвины и ухабы наводили на мысль о том, что наслаждаться поездкой в таких условиях могли только настоящие ковбои.

– Как вы думаете, кто построил эту дорогу? – спросил Джейсон. – Похоже, она очень старая.

– Может быть, лесничие, – ответил я. – Или лесорубы. Впрочем, вполне возможно, что и ковбои – до того, как лес стал частью системы национальных парков. Помнится, отец рассказывал, что в былые времена скотоводы пасли здесь небольшие стада, чтобы снабжать мясом местных золотоискателей.

– Золотоискателей? – восторженно переспросил Джейсон. – Здесь есть золото?

– Ну, или серебро. Впрочем, это было давно. Почти все старательские поселения сейчас заброшены.

– Города мертвых, – заупокойным голосом произнес Пити.

– Города мертвых... – завороженно повторил Джейсон.

– Некоторые из них стали лыжными курортами, – беззаботно сообщил я, памятуя о ночных кошмарах, которым был подвержен сын.

Перевалив через вершину, мы неожиданно оказались на лугу, поросшем свежей травой, по которой гулял прохладный ветерок.

– Все было точно так же, когда папа привез нас сюда, – сказал я Пити.

– Сколько лет прошло, – отозвался он.

– Мы уже приехали? – спросил Джейсон.

Вечный вопрос, который постоянно задают дети. Мне представилось, как я и Пити донимали отца таким же вопросом.

Мы с братом переглянулись и не сумели удержаться от смеха.

– Что смешного? – сердито поинтересовался Джейсон.

– Ничего, – ответил Пити. – Нет, мы еще не приехали.

Нам понадобилось еще полчаса. Луг переходил в крутой косогор, спускающийся к сосняку, и ехать по нему пришлось зигзагами.

Перевалив через каменистый гребень, я резко затормозил и посмотрел вниз – туда, где едва различимая дорога терялась в мягкой траве. Солнце сверкало на глади озера, словно нарисованного на картинке; вокруг высились осины, за ними поднимались сосны, и над всем этим великолепием царили горы.

– Да, – произнес я сдавленным голосом. – Все так, как запомнилось.

– Ничего не изменилось, – подтвердил Пити.

С правой стороны гармонию пейзажа нарушали только старые загоны. Серые от непогоды столбы и жерди превратились в груды гниющего хлама. Мы проехали мимо них ближе к озеру. Других машин здесь не было. Судя по всему, сюда очень долгое время вообще никто не заглядывал.

Мы остановились в пятидесяти футах от озера – на том же месте, где затормозил когда-то отец. Выбравшись из машины, я с удовольствием вдохнул свежий прохладный воздух.

– Папа, смотри, старое кострище!

Я посмотрел на обрамленный камнями выжженный круг земли с обугленными поленьями посередине.

– Правильно, старое, – подтвердил Пити. – Похоже, здесь не разводили огня много лет. – Он глянул на меня. – Интересно, мы с отцом жгли костер именно здесь?

– Хочется верить.

Джейсона переполняла жажда деятельности.

– Где мы поставим палатку?

Я показал на площадку справа от кострища.

– Может, здесь? Вроде бы именно тут мы с Пити помогали отцу разбить лагерь...

– Я помогу, папа?

– Само собой, – сказал Пити.

В тот момент, когда мы открыли багажник и начали выгружать снаряжение, я понял, что такое "дежа-вю". Воспоминания нахлынули с потрясающей силой: все окружающее сделалось пронзительно реальным.

Я смотрел на Пити и Джейсона, которые доставали из нейлонового мешка сложенную палатку, и старался привести мысли в порядок. Джейсон с его очками, веснушками и русыми вихрами, торчащими из-под бейсболки, в мешковатых джинсах и рубашке навыпуск был настолько похож на Пити в мальчишеские годы, что я даже вздрогнул.

Джейсон это заметил.

– Что случилось, папа?

– Ничего. Просто ветер холодный. Наверное, надо надеть ветровку. Твою достать?

– Не надо, мне тепло.

Пити повернулся ко мне.

– Большой брат, – сказал он, – ты специалист по возведению монументальных сооружений. Как думаешь, у тебя получится поставить проклятую палатку?

Нам потребовался целый час, чтобы справиться с этим делом.

К тому времени было уже почти половина второго. Кейт упаковала ланч в холодильник: цыпленок, говядина, сэндвичи с ореховым маслом, небольшие упаковки с жареной картошкой, кипяченая вода, яблоки.

К яблокам Джейсон не притронулся, зато все остальное проглотил с волчьим аппетитом, как, впрочем, и мы с Пити. Мы видели, что в озере плещется рыба, но решили достать удочки позже. Пока что надо было обследовать местность.