расписывающей ужасы морского путешествия («Видел дракона у нас под килем — так и ходят кольца, так и ходят…») еще звучали у Риза в ушах, когда он заглянул в распахнутые настежь двери заведения с винной лозой на вывеске.

Там ему не составило труда поймать мальчишку-прислужника и сказать:

— Возьми-ка фонарь и проводи меня на Ломбард-стрит — я тебе заплачу.

Мальчишка то ли побоялся отказаться, то ли хотел подзаработать, но вскоре он в самом деле с фонарем в руках показывал Джону путь. «Нужно будет изучить город получше, — решил Джон, — если придется работать здесь. Займусь этим завтра же».

Он хорошо помнил, как осваивался в Неаполе под мудрым руководством маэстро Франко. Тот учил его с закрытыми глазами находить дорогу и видеть в голове города словно бы с высоты птичьего полета. Тогда Риз целыми днями обходил Неаполь на своих двоих, иногда в собственной одежде, иногда обряжаясь нищим или даже монахом — чтобы попасть туда, куда иначе не попадешь. Помнил, как сперва претило ему заимствовать чужие личины, и как маэстро Франко обзывал его дураком, наивным мальчишкой…

Он проклинал собственную самоуверенность: стоило согласиться, когда Грач попытался навязать ему в сопровождение Фаско. Но будь Джон проклят, если бы принял помощь от самоуверенного тосканца!

Но что делать, если дом все-таки не на Ломбард-стрит, как сказал Грач? Где Джону искать тогда?

К счастью, его наниматель не ошибся — едва мальчишка пискнул «Вот и Ломбард-стрит, сэр!», Риз тут же понял, что попал куда надо.

Безумные, страдающие крики, полные невыносимой боли, слышно было издалека. Вот вопль сменился мычанием — страдающей женщине (ибо то была женщина) сунули в рот жгут.

Проклиная свою медлительность, Риз рванул на голос. Там ведь роды, Грач же так говорил!

«Я видел роженицу, — неверным голосом рассказывал его наниматель, утирая со лба пот. — Она вся залита кровью, особенно нижняя половина тела. Она мертва. Ребенка не видно. Кровать растрепана, у постели таз с кровавой водой… похоже, роды идут уже долго. Врача в комнате нет, только служанка, она плачет. Окно открыто настежь. Мужчина, должно быть, муж роженицы, одетый так, будто не ложился, допрашивает служанку. Она стонет и говорит, что ставни сломали и забрались в комнату воры, что они убили хозяйку и вытащили из-под кровати сумку с долговыми расписками и унесли ее так же, через окно, и что ребенка забрали с собой тоже».

Женщина пока еще кричала — значит, еще не родила, и можно было спасти ее и ребенка. Но сколько оставалось времени, Бог знает.

И почему опять женщина? И к тому же — младенец! Кто осмелился поднять руку?..

Риз много страшного делал в своей жизни, но через два предела он не переступал никогда: не брал женщину силой и не убивал ребенка моложе пятнадцати лет. Во всяком случае, он надеялся, что тому мальчику уже было пятнадцать…

А вот убивать женщин Ризу приходилось. Теперь он, надо думать, платил по счетам. Церковь может давать индульгенции, но дает ли их Всевышний?

«Как часто вам видятся женщины, сэр Грач?» — спросил Риз перед тем, как уйти.

«Чаще, чем мужчины», — ответил тот, поджав губы.

— Пожалуйста, пожалуйста, не надо… — надрывалась роженица, умоляя небо пронести мимо вечное проклятие Евы. — Что я тебе сделала?! О, о!

Нужное ему окно, ярко освещенное, с распахнутыми настежь ставнями, Риз увидел сразу же. Крики раздавались именно оттуда. Он еще успел удивиться — почему окно распахнуто? Не то чтобы Риз разбирался в родовспоможении, но нельзя вырасти в деревне и не слышать, как женщины шепчутся, что при родах главное — как бы нечистый не залетел…

Но он не успел даже толком подумать об этом, как умелое тело уже само вело его: подпрыгнуть, зацепиться за балку, поддерживающую навес над лавкой, закинуть себя на узкий карниз вдоль первого этажа… Нужное Джону окно, к счастью, не выпирало в виде эркера или выступа, как это принято в городах, а было устроено заподлицо со стеной, поэтому Джон добрался до него без особого труда и перекинул руку через подоконник.

В этот самый момент женщина перестала вопить.

Джон ожидал крика младенца или звона оружия. Но он увидел только двух женщин: одну в окровавленной камизе в кровати без движения, видимо, потерявшую сознание от боли, другую — в наряде служанки, склонившуюся над первой. Служанка держала в руках какой-то сверток, который она при этом заматывала спокойными деловитыми движениями.

Джон замер, не зная, нужно ли ему вмешиваться. Осенила беспокойная мысль: да, видения Грача были настоящими, но не мог ли Риз сам оказаться частью этих видений? Может быть, женщина причитала, что убийцы явились через окно, потому что Джон как раз через окно залез…

Тем временем женщина наклонилась, откинула крышку сундука, стоявшего в ногах кровати, положила сверток туда. Раздался тихий, будто приглушенный писк или вой — Риз никак не мог понять, откуда он доносится. Ребенка в комнате не было.

— Ну тихо ты, перестань, — вдруг сказала женщина сундуку. — Как это ты не умеешь хранить секреты? Стыдно должно быть!

Писк утих.

Служанка достала из сундука кожаную перекидную сумку и сунула ее под подол котты.

И тут в голове у Риза все сложилось. Не было никаких грабителей. С самого начала никто не вламывался через окно.

Он спрыгнул с подоконника в комнату, половицы скрипнули. Служанка обернулась, порывисто вздохнув, и Риз увидел у нее в руке окровавленный нож.

Что может быть естественнее повитухи с окровавленным ножом? Что может быть проще, чем замаскировать убийство, когда жертва и так кровоточит и вопит от боли?

Риз наотмашь ударил женщину по лицу — просто чтобы убрать с дороги. Она отлетела в угол, схватившись за щеку, но не закричала. Риз же шагнул к кровати. Одного взгляда на синеватые тени под глазами роженицы и синеватые же лунки ногтей хватило, чтобы понять: мертва. Но может быть…

Во время паломничества один малый научил Риза, как отхаживать людей, которые только недавно умерли — сарацинская наука, но чертовски полезна в жизни наемника. Нужно ритмично давить на грудь, вдыхая воздух умершему в рот, и тогда сердце может забиться опять. Но в бледном, измученном теле роженицы на вид совсем не осталось крови — Риз не знал, будет ли толк от попытки ее спасти. С другой стороны, ребенок….

Он быстро распахнул сундук, вытащил сверток и размотал тряпки. Мальчик. Он слабо всхлипнул и дернул ножками, когда Риз вытащил кляп из крошечного ротика. Крупный такой бутуз, хоть и сморщенный, необтертый даже