– Ты думаешь, Квентин с ними?

– Об этом мы узнаем, лишь когда они высадятся, – если они и впрямь идут в Вестерос. Квентин мог бы провести ее по Зеленой Крови… Но что толку в пустых разговорах. Поцелуй меня; как рассветет, поедем в Сады.

«Хорошо бы к полудню-то выбраться», – думал Хотах, укладывая принца в постель.

– Мой брат стал первым и единственным дорнийцем, павшим на Войне Пяти Королей, – тихо произнес Доран. – Как по-твоему, капитан – позорит это меня или честь мне делает?

– Не могу знать, мой принц. – «Служить. Защищать. Повиноваться». Простые обеты для простых душ, больше он ничего ведать не ведает.

Вель ждала у ворот на предутреннем холоде – в медвежьем плаще, который и Сэму был бы впору. Рядом стоял оседланный серый конек с бельмом на глазу, тут же топталась доблестная охрана – Малли и Скорбный Эдд.

– Ты дал ей слепого коня? – изумился Джон.

– Кривого, милорд, – обиделся Малли. – А так-то он крепкий.

– У меня оба глаза зрячие, – заметила Вель. – Я знаю, куда мне ехать.

– Напрасно ты это, миледи. Риск…

– …целиком мой. Я не южанка какая-нибудь, я женщина вольного народа и знаю лес получше твоих разведчиков. Для меня в нем призраков нет.

Хорошо бы. Джон надеялся, что она добьется успеха там, где провалился Черный Джек Бульвер со своими товарищами. Одичалые ее скорее всего не тронут, но оба они знают, что в лесу нужно опасаться не одних одичалых.

– Еды у тебя достаточно?

– Сухари, твердый сыр, овсяные лепешки, соленая треска, говядина, баранина и мех сладкого вина, чтобы запить эту соль. С голоду не умру.

– Ну, тогда в путь.

– Я вернусь непременно, лорд Сноу. С Тормундом или без него. Обещаю. – Вель взглянула на небо с половинкой луны. – Жди меня в первую ночь полнолуния.

– Уговор. – Хоть бы не подвела, иначе Станнис с него голову снимет. «Даешь слово беречь принцессу?» – спросил король. Джон дал, но Вель не принцесса – он это Станнису сто раз повторял. Плохое оправдание – отец бы не одобрил его, – однако лучше, чем совсем никакого. «Я меч, защищающий царство людей, – сказал себе Джон, – ради этого можно и слово нарушить».

В туннеле под Стеной было холодно, как во чреве ледяного дракона. Эдд шел впереди с факелом, Малли отпирал все трое ворот с чугунными прутьями толщиной в руку. Часовые отдавали честь Джону, пяля глаза на Вель.

На северной стороне, за новой дверью из сырого дерева, принцесса одичалых помедлила. Вот оно, снежное поле, где король Станнис выиграл свою битву, а за ним ждет тихий и темный Зачарованный лес. Луна посеребрила медовые волосы Вель, выбелила ей щеки.

– Как сладок здесь воздух, – сказала она.

– Да? У меня язык замерз, никакого вкуса не чувствую. Очень уж холодно.

– Разве ж это холод? Настоящий холод – это когда дышать больно. Вот придут Иные…

«Чур нас!» Шестеро его разведчиков до сих пор не вернулись. Рано еще, твердил себе Джон, но внутренний голос говорил, что они все мертвы. Он послал их на смерть, а теперь и Вель посылает.

– Перескажи Тормунду все, что сказал тебе я.

– Перескажу, а уж послушает он или нет – его воля. – Вель чмокнула его в щеку. – Спасибо тебе, лорд Сноу. За кривого коня, за соленую треску, за вольный воздух. А пуще всего – за надежду.

Пар от их дыхания слился в единый клуб.

– Лучшей благодарностью будет…

– Тормунд Великанья Смерть. Знаю. – Вель подняла бурый, тронутый инеем капюшон. – Еще один вопрос напоследок: это ты убил Ярла, милорд?

– Ярла убила Стена.

– Я тоже так слышала, но удостовериться не мешает.

– Я его не убивал, даю слово. – Хотя мог бы, сложись все по-другому.

– Что ж, прощай в таком разе, – почти игриво бросила Вель, но Джон был настроен серьезно.

– Мы прощаемся ненадолго. У тебя много причин, чтобы вернуться сюда, и первая из них – мальчик.

– Сын Крастера? Кто он мне? – пожала плечами девушка.

– Ты пела ему, я слышал.

– Я просто так пела – хочешь слушай, хочешь нет. – Легкая улыбка тронула ее губы. – Он слушает. И смеется. Ладно, ладно: он славный уродец.

– Уродец?

– Молочное имя – надо ж как-то его называть. Смотри береги его, как ради матери, так и ради меня. И не подпускай к нему красную женщину. Она знает, кто он: она много всего видит в огне.

– Золу и угли, – сказал Джон, надеясь ради Арьи, что Вель права.

– Королей и драконов.

Снова драконы. На миг Джон сам как будто увидел их черные крылья на фоне пламени.

– Если б она видела, то сразу раскрыла бы нашу подмену и забрала сына Даллы. Одно словечко на ухо королю, и конец. – В том числе и лорду-командующему. Станнис наверняка счел бы это изменой. – А она позволила его увезти.

– Может, это ее устраивало. Огонь коварен, никто не знает, куда он повернет. – Вель вдела ногу в стремя, села в седло. – Помнишь, что сказала тебе сестра?

– Помню. – «Колдовство – что меч без рукояти, просто так в руки его не возьмешь». Но и Мелисандра тоже права: меч без рукояти лучше, чем совсем ничего, когда ты окружен врагами.

– Вот и ладно. – Вель повернула коня головой на север. – Стало быть, в первую ночь полнолуния. – Джон смотрел ей вслед, не зная, увидит ли ее вновь. Ничего. Она не южанка какая-нибудь, она женщина вольного народа.

– Не знаю, как ей, а мне так больно дышать, – пробурчал Скорбный Эдд, когда она скрылась за гвардейскими соснами. – Я б совсем не дышал, но от этого еще хуже. Добром это не кончится, нет.

– Ты так всегда говоришь.

– Да, милорд, и обычно бываю прав.

– Милорд, – кашлянул Малли, – вы вот отпустили принцессу одичалых, а люди…

– Люди скажут, что я сам одичалый наполовину, перебежчик, который хочет продать страну разбойникам, великанам и людоедам. – Тут и в огонь глядеть нет нужды, а хуже всего то, что это отчасти правда. – Слова – ветер, а ветер у Стены не унимается никогда. Пошли обратно.

Было еще темно, когда Джон вернулся к себе. Призрак до сих пор охотился – последнее время он отлучался все чаще и уходил все дальше. Между Черным Замком и Кротовым городком дичь, и без того малочисленная, пропала совсем. Зима близко, и неизвестно, доживут ли они до весны.

Скорбный Эдд, сбегав на кухню, принес завтрак и кружку эля. Под крышкой обнаружились яичница из трех утиных яиц, кусочек ветчины, две колбаски, кровяной пудинг и половина еще теплого каравая. Пока Джон ел хлеб и яичницу, ворон умыкнул ветчину и взлетел с добычей на притолоку.

– Ворюга, – сказал ему Джон.