– Чего ты ждешь? Давай! Бежим!

Она начинает карабкаться по лестнице, как вдруг на открытый люк и Рауля падает тень.

– А-а-а! – кричит Рауль в ужасе. Он падает, увлекая Саманту за собой. Слышен стук: люк захлопывается, свет исчезает.

Они встают на ноги.

– Ты и вправду дурак.

– Т... т... т...

– Т...что?

Глаза Рауля расширены, он ошеломлен.

– Т... т... там, наверху.

– Ну что там еще?

– Там... кто-то... кто...

– Кто? Что? Ничего не понимаю, что ты говоришь!

– Я видел только его глаз.

– Глаз? Чей глаз?

– Он был такой... такой...

– Надо было с ним поговорить!

– ...Это был не обычный глаз... он был невероятно огромный.

Он раскидывает руки. Саманта размышляет.

– Глаз Бога! – говорит она неожиданно, с удовлетворением. – Я была все-таки права. В конечном итоге, мы – в раю. Мы избраны. «Он» на нас смотрит. «Глаз Бога».

– Он был желтый и зеленый. Посередине черная блестящая щель. Это было похоже на глаз какого-то земноводного. На глаз гигантской лягушки!

– Что ты несешь?

– Идите сами посмотрите, если вы мне не верите. В конце концов, вы у нас специалистка по лягушкам!

Саманта залезает наверх. Люк освещается очень ярким светом. Саманта открывает рот от удивления.

Она очень медленно спускается, потрясенная:

– Это не Бог...

– И уж совсем не то, о чем я думал. Это зверюга метров в десять высотой минимум. Может, и больше.

Рауль достает мобильный телефон и набирает номер. Безрезультатно.

– Рауль, если это не Бог и не телевизионное шоу, то что же это может быть?

Рауль морщится.

– Он живой, – говорит он, – он большой, это что-то невиданное.

– Может быть, это кино, спецэффекты?

– Слишком уж долго его снимают. Обычно запаса пленки хватает на двенадцать минут.

– Бывают очень большие люди, такие больные.

– Ну, рост выше десяти метров, – говорит он насмешливо, – можно рассматривать как патологию, не подлежащую излечению.

– Если это не Бог, если это не спецэффекты кино, это – животное. Мы – пленники огромного зверя!

– Да-а... Даже огромные животные не бывают такими большими. Во всяком случае, это не крокодил, не бычачья лягушка и даже не разморозившийся динозавр. Это что-то совсем, совсем «новенькое».

– Новенькое? До такой степени?

– Абсолютно новенькое... На Земле... такого никогда не бывало.

Лицо Саманты меняет выражение.

– Что-то из...

– (Он кивает.) Ммм... Ммм...

– Невозможно.

Они стоят, глядя на потолок. Саманта съеживается.

– Саманта, а если...

– ...ужас!

– Великолепно!

– Это кошмар.

– Мечта.

– Я сейчас сильно ущипну себя и проснусь.

Рауль насвистывает мелодию из «Встречи третьего типа».

– Это «они», сомнений нет.

– Нет! – кричит она в ужасе.

– Наоборот.

– Нет!

– Да.

– Нет! Нет. Нет... Это не...

– Да. Да. Да.

Пауза.

– Когда я был маленьким, я мечтал стать послом людей у «Них». И вот они наконец здесь.

Он поднимается по лестнице.

– Ты – сумасшедший!

Она удерживает его за брюки.

– Надо поговорить с ними! – упрямо заявляет Рауль.

– Это «пришельцы»!

– Ну и что? Я – не расист.

– Это чудовища!

– Почему вы думаете, что все, что не с Земли, должно быть чудовищным?

– Это «гигантские лягушки». Мерзость!

– А, может быть, нужно только поцеловать их, и они превратятся в прекрасных принцев.

– Они сожрут нас!

Саманта хватает Рауля за руку и крепко сжимает.

С потолка немедленно падает еда.

– Они нас откармливают, Рауль! Как откармливают гусей. Чтобы стали жирнее... Ты не понял, они хотят съесть нас!

– Вы бредите.

– Они ждут, чтобы мы разжирели. Вдруг они будут кормить нас через воронку, чтобы... сделать «фуа гра из человечины»!

– Да нет! Кроме нас, никто во всей вселенной не способен на подобную жестокость.

Саманта как будто теряет рассудок. Она не слушает Рауля. Ее голос становится все более исступленным:

– Они нас слопают. Когда мы достаточно растолстеем, они нас зарежут и подвесят вверх ногами, чтобы собрать кровь. И сделают колбасу. А потом они отрежут нам руки и ноги, выпотрошат нас и заполнят фаршем. Сейчас ведь Рождество, так?

– У них, наверное, другие праздники.

– Мы будем кипеть в соусе с горячим маслом. Нас подадут на стол с каштанами и обжаренными в луке-шалот маленькими картофелинами. А как украшения в ноздрях у нас будут пучки петрушки, а во рту черри-помидорчики. Нас обольют нашим собственным соком. Немного соли? Перца? Все готово! За стол! Что у нас сегодня на ужин?

– Ладно вам. Успокойтесь.

– Люди! (Она изображает мать семейства, подающую детям блюдо.) Чудесные люди, горяченькие, хорошенькие, хрустящие! Да, люди! И не бройлерные, а откормленные зерном без фосфатов. «Ура! Ура!» – закричат маленькие лакомки.

– Мадемуазель Бальдини... Вам нужно...

– Кто хочет ножку? Кто хочет окорочок? Кто хочет шею? Гузка – для знатоков. Не торопитесь, малыши, хватит на всех!

– Саманта!

Молодая женщина обращается то к Раулю, то к воображаемым детям, сидящим вокруг стола.

– Нет! Ну-ка, нет, нет! Кожу не оставляйте, она самая вкусная! Ну, а вы, месье, как вы находите моих людей? Не пережарены? Немного белого сухого, чтобы запить? Белое вино отлично сочетается со вкусом людей. Кстати, осторожно, в них полно мелких косточек, которые могут застрять в горле или в зубах. Я приготовила зубочистки. (Делает вид, что ставит на стол коробочку с зубочистками.)

– Саманта!!

– А после людей чуть-чуть кальвадоса... для пищеварения. Не будет пучить. Потому что у людей есть недостаток: увы, они (потирает себе живот) вызывают газообразование.

– Саманта! Хватит! – говорит Рауль умоляюще.