– А мой храп?

– Будет меня убаюкивать.

Он позволяет ей расстегнуть пуговицы на рубашке.

– Саманта, а если у нас будет ребенок?

– Я буду любить его так же, как и вас. Я уже подумала об имени. Что вы скажете насчет Кевина?

Рауль, удрученный, пытается высвободиться.

– (Про себя.) Этого не может быть. (Ей.) Ладно, оставим это.

– Вам не нравится? Подождите, у меня есть варианты получше. Древнее: Авель. Или, может быть, Икар? Геркулес. Ной. Ной – хорошо. Ной Мельес, звучит хорошо, а? Лучше, чем Кевин Мельес. Кевин Мельес, тут я ошиблась. Вы видите, когда я ошибаюсь, я это признаю.

Рауль стучит в правую зеркальную стенку, словно еще раз проверяя ее прочность.

– Вы не понимаете серьезности нашего положения. Я напоминаю вам о том, что мы в тюрьме.

– Искра будет. Пока во Вселенной остается двое живых людей, искра тоже остается, и никакие тюремные стены ее не сдержат.

– Искра или пожар...

– Мы должны верить в своих детей. Они лучше нас придумают, как выйти отсюда.

– Сомневаюсь.

Она шепчет ему на ухо:

– Усомнись в своих сомнениях, и ты уверуешь.

– Я в Бога не верю. Теперь вы знаете почему.

– Попробуйте еще раз, самый последний разок. Попробуйте, Рауль. Посмотрим.

– Мне очень жаль, я больше не могу. Саманта берет его за руку и делает точно такой же захват, как в самом начале.

Он падает, удивленный.

– Рауль, если вы не хотите сделать это для меня, сделайте это для Эстеллы.

Она ложится рядом с ним и говорит очень нежным голосом:

– Видишь звезды там, наверху? Что это за созвездие справа? Это не Венера?

– Это... это... это маленькие белые пятнышки на металлическом потолке нашей тюрьмы.

– А там?

– Ничего. Следы ржавчины.

– Расскажи мне о внеземных существах. Скажи, Рауль, ты думаешь, что они существуют?

– Очень возможно.

– А как ты думаешь, где они живут?

– В далекой, очень далекой галактике.

– А на что они могут быть похожими?

– Ну, почему бы не на лягушек?

– Ты думаешь, мы когда-нибудь сможем с ними поговорить?

– Вряд ли.

Она берет его за руку.

– Представь себе, что Земля – огромный космический корабль, летящий в пространстве, а мы лежим на самом его носу.

– Не могу.

– А я чувствую, как мое лицо обдувает ветер. Смотри, мы обогнали звезду. А там это что за свет?

– В безвоздушном пространстве не чувствуешь ветра.

– Я слышу, как метеорит со свистом пролетел мимо нас справа.

– В безвоздушном пространстве ничего не слышишь.

– Я ощущаю тепло солнца, к которому мы приближаемся.

– В безвоздушном пространстве... Саманта садится на руки Рауля, нагибается и целует его.

– Но... но... но... (Она медленно приподнимается.)

Саманта дотрагивается до своих губ.

– ...Разве так может быть?

Она снова целует его, чтобы убедиться, что не ошиблась.

– Так это «ты» – прекрасный принц... Пауза.

– Ты!.. Тот, кого я все время ждала. Они страстно целуются.

Сверху, как хлопья снега, падает еда. Саманта помогает Раулю подняться и ведет в свой бумажный домик.

Они хихикают так, как будто щекочут друг друга. Сначала Саманта смеется громче, чем Рауль, но вскоре они уже хохочут в унисон.

Потолок открывается, оттуда падает сноп света. В нем вырисовываются две гигантские тени.

– Ну? Видишь, что там? – спрашивает на своем языке ребенок-инопланетянин, это мальчик.

– Они спрятались в своем бумажном свертке, – отвечает инопланетянин-девочка.

Из-под бумаги снова раздается смех.

– Ты думаешь, они поняли, что произошло с их планетой? – спрашивает она.

– Папа говорит, что они умные. Вроде бы как раз тогда, когда они все погибли, они начинали путешествовать в космическом пространстве.

– Мама мне сказала, что, когда их самочка беременная, она не откладывает яйца, а живые дети сами вылезают у нее прямо из живота!

– Фу!

– В каждую беременность они вынашивают одного или максимум двух человечков.

– Ну и хорошо, потому что их дорого содержать. Еда, вода, бумага, уже не говорю об игрушках... Я потратился будь здоров. Ну и ладно, если они родят человечков, я их утоплю.

– Ой! Я так тебе завидую, что у тебя есть два последних человека. А у меня зовалиены с планеты Аскол. Они воняют и спят все время. Как с ними будешь играть!

Смех из бумажного домика переходит в шепот, потом в нежные стоны.

– Если у тебя будет человечек, может быть, ты не станешь его топить, а отдашь мне?

– Хорошо, но только с ними нужно обращаться осторожно, они очень злые. Пальцы близко к их мордочке не подноси, у них есть маленькие острые зубки, и они могут укусить. И еще они царапаются.

Любовная возня затихает и прекращается.

Наступает тишина. Потом Рауль вдруг начинает храпеть, очень скоро вслед за ним начинает храпеть Саманта, еще громче, чем он.

– Слышишь? – шепчет инопланетянин-девочка. – Какие они милые. Им так у нас хорошо, что они... мурлычут.