говорил, что этого делать не нужно. Может случиться беда. К тому же Хельга знала о причастности Патриции к убийству Эльзы Штаузенг, она видела это в своих видениях. Ещё одна причина отказаться выполнить просьбу.

– Зачем тебе сын? – спросила Хельга. – Ведь ты уже имеешь дочь.

Патриция была уверена, что ведьма её не знает, и потому сильно удивилась её словам.

– Моему супругу нужен наследник, – ответила она.

– Одевайся. – Хельга подала Патриции одежду и отошла в сторону. – У твоего мужа уже есть наследник. И от тебя он сына не требует.

Патриция так и замерла от неожиданности.

– Откуда тебе всё это известно? Ты знаешь кто я?

– Конечно, знаю, – не стала скрывать Хельга. – Ты Патриция, жена нашего правителя ландграфа Генриха фон Регентропфа. Вашей дочери Маргарет почти два года. Твой муж знает, как тяжело прошли твои первые роды, а потому и не настаивает на вторых.

Сердце Патриции продолжало сильно биться, ему всё равно не верилось, что здесь не использовано колдовство. Разум порождал тревожные мысли. Патриция подозвала Ханну и стала одеваться.

– Я всё равно должна родить ему сына, – сказала она. – Да, у него появился сын, но он незаконный, он не может править Регенплатцем, вассалы его не поддержат. На этих землях не должно быть междоусобицы, а для этого нужен законный наследник.

Разговаривая, Патриция старалась не смотреть на Хельгу, боясь, что та сможет прочитать её истинные мысли. Уж очень пронзительны чёрные глаза ведьмы.

– Только для этого и нужен сын тебе? Тебя так сильно тревожит судьба Регенплатца?

– Конечно, не только из-за этого. Я просто хочу ещё детей. Хочу, как обыкновенная женщина. Лучше скажи, поможешь мне или нет?

Хельга задумалась, какое-то нехорошее предчувствие копошилось в груди её.

– Я могу тебе помочь, – наконец произнесла она. – Но беременность станет мучительной для тебя, а роды могут и жизни лишить.

Одевшись, Патриция повернулась к Хельге. Она уже всё решила. Хельга не отказала, а значит, сын родится, а значит, он займёт своё законное место на троне Регенплатца, а значит, Эльза проиграет во всём.

– Я согласна, – уверенно заявила Патриция.

Но Хельга всё ещё была неуверенна. Она в раздумьях обошла комнату, приблизилась к Магде.

– Ты тоже согласна, чтобы твоя дочь рисковала жизнью ради рождения ребёнка?

– О твоём мастерстве ходят легенды, Хельга, – ответила Магда. – И я возлагаю на него большие надежды. Моей дочери нужен сын. Иначе она не сможет вернуть в семью покой, а в душу счастье.

– Мастерством исцеления я действительно владею, но оно не всесильно. Если смерть встанет на моём пути, я не смогу её побороть.

Магда опустила глаза. Её сердце задало вопрос: «А может, и правда не стоит рисковать?» Но Патрицию он уже не волновал. Она приблизилась к Хельге, смело посмотрела ей в глаза и пылко заговорила:

– Телом мой супруг рядом со мной, а душою он далеко, в объятиях другой женщины. Но я ничуть не хуже неё. Я хочу, чтоб муж любил меня, а не жалел. Хочу, чтоб у него исчезло разочарование во мне. Это несправедливо, что другая женщина дала ему то, что должна дать я!

На этот раз Патриция говорила искренне. Хельга поняла, эта женщина приложит все силы, чтобы воплотить в реальность свои мечты о счастье. Она пошла на преступление, теперь соглашалась вступить в сделку с дьяволом. Патриция не просто хотела повернуть Генриха к себе, но и навсегда отвернуть его от Эльзы, от воспоминаний о ней, от её сына. Соперницу она уже убила, теперь очередь за её сыном, а воспоминания исчезнут сами собой. Вот что сумела прочитать Хельга в глазах Патриции, и ясно ощутила опасность, нависшую над малышом Берхардом.

Хельга молча отвернулась и отошла к печке. Где-то там за пламенем она попыталась заглянуть в будущее. Но оно картины свои не раскрыло и спряталось за серым облаком неизвестности. Жаль. Машинально подбрасывая дрова, Хельга обдумывала, что же ей делать. Патриция не допустит, чтобы родившийся в грехе сын простолюдинки Эльзы стал наследником Генриха, она никогда его не примет и не полюбит, она даже не захочет терпеть его присутствия в замке. Она рано или поздно убьёт Берхарда. Но если у Патриции появится свой сын, который и станет законным наследником, возможно, она не будет творить зла Берхарду. Конечно, он лишится трона Регенплатца, но зато останется жив. Он станет свободным рыцарем и уедет из этих земель.

– Хорошо, я помогу тебе, – наконец сказала Хельга.

Она подошла к полкам, взяла один из глиняных кувшинчиков и вернулась к Патриции.

– Я даю тебе снадобье, станешь пить его по два глотка в день. На тридцать дней запрети мужу приходить в твою постель. Это важно. Придёшь ко мне ещё три раза через каждые семь дней. И лучше приходи одна.

– Почему? – тут же встрепенулась Патриция; страх перед ведьмой в ней ещё копошился.

– Если не будешь доверять мне, так и вообще не надо начинать это опасное дело, – равнодушно пожала плечами Хельга.

– Нет, надо. Я доверяю тебе. Я приду одна.

Хельга отдала кувшинчик Патриции и проводила гостей до порога. И всё-таки тревога её сердце не покинула, а беспокойство за жизнь Берхарда продолжало бередить душу. Необходимо защитить его, оградить от злых замыслов мачехи. И Хельга уже знала, как сделает это.

– Мне кажется, за эти пять дней Берхард поправился и даже немного вырос, – тихо заметил Генрих, умилённо разглядывая спящего в люльке малыша.

– Сейчас он будет быстро расти, – отозвалась стоящая рядом Хармина.

– Но в сравнении с вашим Кларком, Берхард совсем крошечный и такой худенький, – заглянул Генрих в соседнюю люльку.

– Кларк старше на целый месяц. К тому же Берхарду пришлось войти в этот мир раньше срока. Не волнуйтесь, ландграф, скоро и ваш сынишка станет крепким и розовощёким.

– Уверяю вас, Хармина опекает Берхарда, словно мать родная, – заверил Клос Кроненберг.

– Спасибо тебе, Хармина, – поблагодарил Генрих. – Берхард, наверное, добавил хлопот.

– Это приятные хлопоты. – Луноподобное лицо молодой женщины излучало умиление. – К тому же Берхард очень тихий ребёнок.

– Что ж, я рад и спокоен за моего сына. Но не будем мешать малышам, они так сладко спят.

– Да, пойдёмте. Верно, и обед уже готов.

Генрих вслед за друзьями вышел из комнаты, и Хармина закрыла за ним дверь.

Обед действительно уже был приготовлен и стоял на столе. Клос Кроненберг усадил гостя на почётное место, лично налил ему вина.

– Я наказал лекарю Гойербаргу следить за здоровьем моего сына, – завёл разговор Генрих, принимаясь за еду. – Он приходил к вам?

– Да, приходил, – ответил Клос. – Два дня