Этот ритуал могли провести лишь высшие маги расы-победительницы. Этот ритуал был настолько древним, что считался заветом самого Спящего. С этого ритуала начинались все Империи Земли: перед людами гигантские камни тащили на своих плечах асуры и навы, а после них — чуды.

Это был фундаментальный символ…

* * *

Долгий и трудный путь завершился. Камень укрепился над озерными волнами, а насыпная дамба, служившая продолжением просеки, исчезла без следа. Глубина здесь была относительно невелика, и в водах скрылась примерно треть от общей высоты скалы.

Камень укрепился, и на рассвете следующего дня на его вершину поднялись шесть прекрасных пар: шесть широкоплечих юношей в белых, расшитых золотом рубахах и шесть ослепительно прекрасных девушек, чьи тела были едва прикрыты тончайшим шелком. Они поднялись по лестнице, которую создала магия и которая исчезла, едва последняя пара взошла на скалу.

Возвращаться они не собирались.

— Сегодня, — тихо сказала королева, глядя на поднимающееся солнце. — Сегодня…

Яркие лучи били ей прямо в глаза, и только потому из них — огромных, ярко-зеленых — текли слезы. Только поэтому. А не потому, что среди двенадцати избранных на скале стояла ее дочь.

— Сегодня этот мир станет нашим!

И двенадцать даров упали в озеро. Меч, шелк, зерно, вино, амулет… Дары были приняты — утонуло все, даже то, чему следовало бы остаться на поверхности. Но это была лишь первая часть ритуала.

Первые дары.

Солнце всходило быстро, но не быстрее церемонии. Яркий диск еще не поднялся выше скалы, когда двенадцать клинков синхронно взметнулись над головами и через мгновение вонзились в молодые тела. В двенадцать избранных сердец. В двенадцать маленьких камушков, укрепляющих большой Ключ во имя Великого Дома Людь.

— Наша жизнь есть кровь. И мы даруем нашу кровь нашему миру. Нашу жизнь и наше будущее. Теперь этот дом — наш!

Королева сказала это твердо, гораздо тверже, чем ожидали стоящие вокруг жрицы. Сказала так, словно не умирала сейчас на вершине скалы частичка ее души, а из прекрасных глаз не текли слезы.

Королева сказала.

И Ключ-Камень стал другим, и все вокруг стало другим: и воды, и небо.

Солнце остановилось, а напротив него вдруг появилась Луна.

Багровая вода вокруг скалы забурлила и закипела, стала подниматься струями пара, в мареве которого Камень стал призрачным. Пластичным. На глазах меняющим очертания.

Камень загрохотал, превращаясь из бесформенной глыбы в гигантскую каменную птицу, в раскинувшего крылья журавля. Время потеряло смысл и значение: все тянулось неимоверно долго, и все закончилось очень быстро, не минуло и нескольких ударов сердца.

Луна вернула привычную днем невидимость.

Солнце возобновило путь к зениту.

Вода остыла, став прежнего цвета.

А высящаяся посреди озера скала если и напоминала теперь птицу, то весьма условно, и не танцующую, как секунду назад, а собравшую крылья и усевшуюся.

Ритуал завершился.

* * *

Шли века. Империи и тысячелетия сменяли друг друга. Остатки Великого Дома Людь нашли прибежище в Тайном Городе, уступив благодатную Землю более удачливым расам, а Ключ-Камень продолжал скреплять древнюю клятву, дозволяя зеленоглазым людам считать сей мир своим домом.

Он больше не высился над простором, укрывшись в водах своего озера, и давно стерся из памяти, превратившись для людов в утерянный символ, в исчезнувший памятник временам, когда крылья танцующего журавля простирались над всей планетой.

Впрочем… Ключ-Камни иных империй: асуров, навов и чудов — пребывали в том же забвении, скрепляя мир, продолжающий жить, с кровью, которая почти высохла.

Позже он частенько задумывался: с чего же все началось? Вся эта цепочка причин и следствий, которая в итоге привела к кошмарному финалу? Где и когда надо было сделать шаг в другую сторону и сойти с гибельной тропинки? Развилок на самом деле было много, но каждый раз он сворачивал не туда.

А началось все банально.

С того, что он влюбился.

Подобная напасть случалась с Мишей Злобиным регулярно, два-три раза в год, если не считать мелких амурных приключений, длившихся до утра, до конца уик-энда или до возвращения родителей с дачи, и с любовью, по большому счету, никак не связанных.

Но на сей раз все было по-настоящему: с первого взгляда и на всю жизнь. Или не на всю… или до очередной встречи с очередной девушкой своей мечты.

Длинный острый предмет, именуемый стрелой Амура, сразил Мишу в читальном зале районной библиотеки им. Мандельштама, где Злобин оказался в общем-то случайно. Он принадлежал к поколению, считающему, что при наличии Интернета нет никакого смысла засорять легкие книжной пылью, понятия не имел, где находится районная библиотека, хотя квартировал храм знаний в трех кварталах от его дома, и, возможно, в жизни не переступил бы его порог, но в библиотеке намечалась встреча с Германом Адмираловым, и пропустить ее Миша никак не мог. Адмиралов писал книжки жизненные, полезные и нужные, в частности был автором «Энциклопедии выживания» и «Энциклопедии кладоискателя», которые Злобин проштудировал от корки до корки и весьма ими впечатлился. Особенно понравилась вторая, про клады. Автор поражал тотальной осведомленностью обо всех обнаруженных и еще не обнаруженных сокровищах, и складывалось впечатление, что, если он чего не знает, того и знать не стоит.

Кладоискательство было последним Мишиным увлечением (предпоследнее — дайвинг, препредпоследнее — руфинг). Еще зимой Злобин стал счастливым владельцем металлоискателя «Гаррет-250», а потом два месяца нетерпеливо ждал, когда оттает земля, чтобы начать рейды по нежилым деревушкам, по руинам старинных зданий, в общем, по тем местам, где зажиточные граждане во времена давних войн и смут прятали кубышки с монетами и сундучки с драгоценностями. Миша не сомневался, что «Гаррет» в мгновение ока приведет его к богатству, однако ожидания не оправдались. Нет, весна-то наступила, в полном соответствии с календарем, и исправно принесла тепло, а вот старинные здания лишь посмеялись над юным Индианой Джонсом, оставив его без достойных упоминания трофеев. Пара обезлюдевших деревушек, где Миша побывал, тоже не порадовали находками, зато похвастались невообразимым количеством ямок, оставленных коллегами по увлечению.

Оказалось, что любителей побродить с металлоискателем у нас гораздо больше, чем нежилых деревень и уж тем более — богатых кладов.

Отчаявшись, Злобин стал искать удачу в чистом поле, поскольку вычитал, что чуть ли не с языческих времен у русских пахарей имелся обычай: весной, начиная вспашку, зашвырнуть в поле монетку на удачу; так что места, где из года в год пахали несколько веков, кладоискатели весьма уважают. Но и поля Злобина разочаровали. Ходишь, ходишь, иногда прибор пищит, хватаешься за лопату, чтобы откопать вместо монеты детальку от трактора или пробку от пивной бутылки.