— Ты отлично водишь, — говорю, — можно смело расслабиться и подремать. Тем более, что кресло такое удобное.

Леша не подхватывает разговора, продолжает хмуриться и даже закусывает губу. Неужели расстроен настолько сильно.

— Леееш, — зову его.

— Что?

Он поворачивает голову кидает на меня взгляд.

— Все в порядке? — спрашиваю.

— А..да. А как у тебя? Выступление?

— Ты уже спрашивал, все отлично.

— Много народу было?

— Достаточно много. Но в общем…как обычно.

Конечно же, я не собираюсь рассказывать ему о Бергмане и о том, что произошло после моего выступления. Мало того, сама себе запрещаю думать об этом, чтобы не выдать. Жду, когда смогу остаться наедине с собой. Тогда и проанализирую. Если не усну на пару с Веруней.

Вру сама себе.

Конечно, я не усну. Буду думать и думать.

Но не сейчас. Сейчас мое внимание будет принадлежать другу и дочке. Мы приедем, поужинаем, проведем отличный вечер. Когда Леша уйдет, я буду укладывать малышку спать. Читать ей, шептать на ушко, какая она у меня хорошая и самая лучшая девочка на свете.

А уж потом…

— Жень, а кто сегодня был из выступающих? — вдруг спрашивает Леша.

Теперь настает моя очередь хмуриться.

Почему он спрашивает? Никогда ведь не интересовался, он вообще не в этой теме крутится.

— Да так, — отвечаю осторожно, — как обычно, все те же лица, в основном. Светлана же организовывала.

Он кивает.

— Хорошо.

И замолкает. Размышляет о чем-то.

Пожимаю плечами и отворачиваюсь к окну. Мне так даже лучше, очень сложно поддерживать непринужденную беседу, когда внутри все кипит.

Главное, чтобы Бергман внял моим словам и все оставшееся до своего отъезда время держался подальше.

Верочка сладко посапывает в кроватке.

Поправляю одеяльце и несколько минут любуюсь на свое чудо.

Вера крепкий малыш, с пухлыми щеками и темно-русыми кудряшками.

Развита для своего возраста она очень хорошо. Встала в шесть месяцев, а пошла в десять. Возможно так получилось потому, что она росла на свежем воздухе, или потому, что я кормила ее грудью почти до года, избегая бутылочек со смесью и баночек с искусственным питанием.

Любит спать на животике, подперев кулачком щеку. Я могу смотреть на нее бесконечно.

К сожалению, всю идиллию нарушают воспоминания о сегодняшнем дне.

Я любуюсь на малышку всего несколько минут, затем поправляю одеяльце и отхожу к окну.

На часах почти одиннадцать вечера. Мне тоже пора ложиться, день был насыщенным, но сон не идет.

Не знаю, как успокоить нервы. Я не курю, очень редко употребляю алкоголь и не склонна к перееданию. Все, что мне остается, аутотренинг, работа и чтение книг или статей.

К сожалению, аутотренинг не помогает.

Из-за того, что я произношу про себя несколько десятков раз «у меня все прекрасно и с каждым днем становится все лучше и лучше», легче не становится. Подозреваю, что чтение или работа также не сильно помогут.

Мне следовало наплевать на приличия сегодня и уехать сразу же по окончании выступления. Тогда бы не случилось всего того, что случилось.

Не произошло бы нашей встречи с Бергманом, которая перевернула все с ног на голову.

Я бы не вспоминала каждую секунду о нем и его неприятных, отвратительных словах, сказанных в мой адрес.

Очень странных словах, если вдуматься.

Он уверен, что я получила круглую сумму на аборт. Похоже, это Юлькины махинации, по-другому не выходит.

Как она смогла это провернуть? Я просила ее не говорить Бергману о том, что оставлю ребенка. Значит, она сообщила ему, что я решила сделать аборт, но на него нужны деньги. Собственно, то же самое ведь сказала ему я сама. И он перевел деньги на ее счет, якобы для меня, ничего не выясняя и особо не заморачиваясь этим вопросом?

Очень бы хотелось прояснить, но я для этого придется встречаться с сестрой, а делать это мне совсем не хочется.

Тем более, он уже не лучшего мнения обо мне. Тем, что Юлька расскажет подробности, ничего не исправить.

Впрочем, это должно меня волновать в последнюю очередь, лишь бы не узнал правду о дочке и не начал суетиться по этому поводу. Вот, что главное!

Впрочем, в то что начнет суетиться, как раз верится с трудом. Слава богу.

А что касается Юли…

Сестра названивает довольно часто. В последний раз недели три назад, предлагала встретиться и все обсудить.

— Это же ненормально, Женя, что малышке почти год и три, а я, родная тетка, еще ни разу ее не видела!

— Женя, давай уже поговорим, мы же сестры, в конце концов! Мы должны держаться вместе.

— Женя, где ты живешь? Скажи и я сразу же приеду.

Я отвечала формально и, конечно же, отказывалась от встреч. Не раскрывала и свое место жительства.

Не успеваю подумать о сестре, как телефон оживает.

У меня стоит режим вибрации, чтобы не разбудить Веруню. Полностью телефон я никогда не отключаю, сама не знаю почему. С рождением дочки автоматом выработалась такая привычка — всегда быть на связи.

На дисплее высвечивается Юлькин номер.

Медлю несколько секунд, потом все же решаю принять вызов.

— Да.

— Жень, привет. Я знала, что ты еще не спишь. Как дела?

— Привет, Юля. Нормально.

— У меня тоже неплохо, — говорит Юлька, не дождавшись ответного «а у тебя как?»

— Как Верочка? — продолжает.

— Спасибо, все хорошо.

— Я слышала, вы в город вернулись. Может, пригласишь в гости?

— Нет.

— Ой, ну опять ты за свое. Знаешь пословицу, кто старое помянет, тому глаз вон?

Я молчу.

— Ну, хорошо, хорошо, — тут же идет на попятную Юлька, — давай хотя бы встретимся на нейтральной территории. В каком-нибудь ресторане. Посидим, поболтаем, как в старые времена.

Подавляю первый порыв привычно отказаться и вздыхаю.

— Хорошо.

— О, отлично, — оживляется Юлька, явно не рассчитывающая на такое скорое согласие.

Я же надеюсь, что смогу выяснить, наконец, насколько сильные отношения связывали ее с Бергманом.

Не знаю, на кой черт мне это нужно, но слово не воробей.

Юлька уточняет время и место, после чего мы прощаемся.