И с этими словами Кларенс вышел за дверь. Я же, неловко переминаясь с ноги на ногу, осталась стоять в кабинете у герцога.

Тихо и уютно потрескивало пламя в камине, огоньки играли на позолоченной резьбе, покрывавшей мягкую мебель. Пол застилал ковер, а окна по ночному времени были закрыты плотными бархатными портьерами.

– Не стой, присаживайся, – вдруг обратился ко мне герцог. – И снимай свою…

– Дубленку, – подсказала я.

– Да, да, – кивнул герцог, соглашаясь, – именно ее. Разговор у нас будет долгий.

Я положила сумку на одно из кресел, размотала шаль и сняла дубленку.

– Понимаете, – попыталась начать я, не совсем представляя себе, что и как буду объяснять, но герцог перебил меня:

– Я знаю, что ты пришла издалека. Подобные тебе появлялись у нас уже не раз, так что известием о других мирах меня не удивить. – Я навострила ушки, но герцог разочаровал меня: – Поэтому рассказывай все смело.

Вот так, только собралась узнать хоть какую-то информацию, а тут предлагают рассказывать мне.

Пришлось подчиниться и исполнить желание его светлости. Я скупо поведала о моем мире, немного прошлась по своей жизни. Герцог слушал внимательно, не перебивая. Когда же я дошла до происшествия в парке, он попросил меня как можно подробнее рассказать о том, как все происходило. Я в деталях передала встречу с моим будущим мужем и его друзьями, даже в точности описала их одежду.

– Значит, их было семеро, – задумчиво покачал головой его светлость после продолжительной паузы, когда я закончила рассказ. – Черный, белый, серый, рыжий, каштановый, светлый и русый…

Я удивленно распахнула глаза – о цвете волос я пока ни слова не говорила. Верно считав эмоции на моем лице, герцог пояснил:

– Чтобы добыть свою судьбу в старом парке, семерым друзьям нужно быть несходными цветом, статью и душой… Так говорится в книгах. – Он покачал головой и тихонечко пробормотал себе под нос: – И еще одного рядом не было… Но эти мерзавцы подготовились заранее… Тогда бродяга… Ох, Кларенс, Кларенс, божий любимчик, проскочил! – И уже громче, для меня, добавил: – Выходит, племянник соблазнился легендой о судьбе и решил попытать счастья.

– Если бы он соблазнился легендой, то после не обращался бы со мной, как с бесправной скотиной, – заметила я. – Здесь не легенда сыграла решающую роль, а деньги. Он сам в этом признался.

Его светлость недовольно дернул щекой, и я замолчала.

Минуты потекли в тишине, герцог напряженно продолжал размышлять о чем-то. Лишь поленья в камине потрескивали, нарушая окружившее нас безмолвие.

– Мне жаль, что ты оказалась в такой ситуации, – наконец произнес его светлость.

– А уж мне-то как жаль… – со вздохом протянула я и добавила: – Но, боюсь, я еще не до конца поняла, насколько все серьезно, – и, тут же беря быка за рога, спросила: – Ваша све… кгхм. Герцог… Простите мне незнание этикета – я думаю, он будет отличаться от правил поведения моего мира…

– Называй меня ваша светлость или герцог, можешь даже Коненталь, но когда рядом никого нет, даже слуг, – подсказал он мне.

– Ваша светлость, вы не могли бы мне поподробнее объяснить особенность положения, в котором я оказалась, и, если можно, указать на шансы, которыми бы я смогла воспользоваться, чтобы выбраться из него?

Сидя на самом краешке кресла, выпрямив спину и сложив руки на коленях, я всем своим видом старалась продемонстрировать хорошие манеры, которые почерпнула из чтения книг авторов той эпохи.

Герцог довольно фыркнул:

– Хороший вопрос, девочка… Я подумал вот что и тебе скажу: как мне ни больно это признавать, но в сложившихся обстоятельствах шансов у тебя практически никаких. Если за эти две недели ты не убедишь Кларенса оставить тебя в столице, то… – Он беспомощно развел руками. – По законам королевства, женщина пользуется всего лишь теми свободами, которые дозволяет ей супруг. Наибольшей независимостью обладают, конечно же, вдовы… Однако, если тебя хотя бы заподозрят, что ты помогла супругу… тебя повесят. Поэтому предостерегаю тебя сразу – даже не думай.

– Я не… – попыталась возразить я, поскольку до сих в пор мне и в голову не приходило подобное.

– Насколько я понял из короткого рассказа о твоем мире, нравы у вас куда как свободнее. Даже существует такая пошлость, как расторжение брака, – пояснил ход своих размышлений герцог. – Поэтому повторю еще раз: даже не думай.

Он поднялся из-за стола и, заложив руки за спину, принялся расхаживать по кабинету.

– Конечно, с одной стороны, очень плохо, что ты неблагородных кровей. По нашим законам, вступить в брак с кем-то из низкого сословия – это нанести несмываемое пятно на репутацию всего рода. С другой – ты иномирянка, этакая диковинная игрушка, которую будут чураться не столь сильно, ведь любопытство – могучее чувство. Также из рук вон плохо, что ты не знаешь всех тонкостей великосветского обращения… Как бы ты ни пыталась, – тут он бросил на меня внимательный взгляд, – а это сразу заметно. Например, сейчас ты стараешься сидеть как подобает, однако плечи у тебя непозволительно опущены, а подбородок, наоборот, поднят излишне высоко и независимо… Да-а-а!.. Кларенс выбрал наилучший вариант для женитьбы… А это вновь нас возвращает к вопросу, как теперь быть… – задумчиво протянул он и замолчал на пару минут, а потом, встряхнувшись, отчего стал еще больше напоминать старого мопса, отрезал: – Ладно, не об этом сейчас речь. Ты спрашиваешь, что делать тебе? Я отвечаю – уговаривать Кларенса. Всячески ублажать его, пытаться любыми способами угождать. Пусть он поймет, что оставить тебя здесь – гораздо лучшая идея, чем отправлять в несусветную глушь.

– И как, по-вашему, я должна это сделать? – осторожно поинтересовалась я.

Идея герцога мне совершенно не понравилась, но все же следовало рассмотреть все возможные варианты. В конце концов, речь сейчас шла о моем будущем, а значит, необходимо было не рубить сгоряча, а все как следует обдумать.

Его светлость остановился и пристально посмотрел на меня.

– То время, из которого ты пришла, в книгах ни разу не упоминалось, поэтому мне сложно объяснить все, чтобы тебе сразу стало понятно. Обычно из парка появлялись женщины, реже мужчины, в одеждах, похожих на наши, и таких же нравов. Конечно, пару раз были уж совсем невероятные случаи! Но, слава богу, те разы пришедшие оказались мужчинами и смогли прижиться, при этом немало сделав для нашей страны и мира. Но мы вернемся к женщинам. Из какой бы эпохи они ни приходили – сложения все были более или менее одинакового и, следовательно, предназначение свое исполняли. Не совсем понимая, куда он клонит, я внимательно слушала все рассуждения.

– Ты знаешь, какое основное предназначение для женщины во все времена? – тем временем задал вопрос герцог.

Я уклончиво качнула головой, так, чтобы мой ответ не мог означать точно «да» или «нет».

– Рожать детей, – как маленькой, пояснил он мне. – Думаю, ты прекрасно осведомлена, откуда они берутся. Вот и… – Тут он все же не выдержал, постарался скрыть смущение за кашлем и, лишь откашлявшись, продолжил: – Скажу лишь, что наибольшая мужская слабость – это женщины. Постарайся хотя бы таким образом «уговорить» Кларенса.