Первым на наше появление в системе среагировал кто-то из членов экипажа вражеского крейсера: на экране СДО[21]запульсировала пиктограмма, свидетельствующая о начале использования кораблем системы связи, и одновременно с этим из транслятора раздались панические вопли Циклопа:

– Тревога! На табло радаров[22]кэйшэмэры! Пятьдесят восемь меток!!!

«Кэйшэмэры… Надо же нас так обозвать?! Люди – гораздо благозвучнее», – подумала я. И тут же вздрогнула, услышав в эфире страшно довольный голос Горобец:

– Угу! Кошмар на радарах! Ныкаться бесполезняк! Готовьте лут[23], нубасы!!!

– Линда! Солнышко! Циклопы тебя не поймут, – расхохоталась Вильямс. – Чтобы переводить то, что ты несешь, нужна специальная программа. А у них такой нет.

– Фигня! Лучшая программа для общения с Циклопами – это грамотный каст-ордер[24]! – фыркнула Горобец. – Семенов! Не тормози – у меня «Москиты» стынут!!!

– Стоп флуд[25]!!! – рявкнул Вик, поняв, что Линду начинает заносить. И одновременно с этим вывесил на наши тактические экраны первый контрольный таймер.

Двадцать шесть из пятидесяти «Беркутов», рванувшие к терминалу из шести равноудаленных от Пронина-три точек всплытия, вдруг сменили курс и атаковали автоматическую орбитальную станцию. Вместе с двумя линкорами и шестью крейсерами Шестого Флота. А двенадцать звеньев во главе с Виком ворвались в строй Циклопов, судорожно пытающихся зачем-то перестроиться в «Туман». Не знаю, как они, а я знала совершенно точно, что сжечь эмиттеры щитов наших машин в таком хилом защитном ордере просто нереально. Впрочем, паника, начавшаяся среди конвоя, была нам только на руку.

Тактика обездвиживания тяжелых кораблей, впервые опробованная нами в системе Алтора, сработала и тут: уже через восемь секунд после первого огневого контакта крейсер, два эсминца и транспорт превратились в куски почти безопасного железа. На двенадцатой в их броню вонзились первые «кастрюли». А на двадцать седьмой во вспомогательных окнах тактического экрана пошла телеметрия со шлемов командиров всех четырех абордажных групп, начавших зачистку вражеских кораблей.

Впрочем, смотреть на то, что творится на борту обреченных кораблей, мне было не очень интересно: все свободное время, которое у меня возникало в процессе работы щитами, я любовалась на то, что вытворяли в строю вражеских истребителей Волков, пара Семенов – Горобец и Кощеев с Катей Бойко.

Три лучших звена подразделения, совершая чудовищные по своей алогичности маневры, работали исключительно деструкторами. И наносили точечные «уколы» по энерговодам, топливным магистралям и участку брони над контроллерами пилотских кресел. Делая все, чтобы приготовить эти машины к «экстренному потрошению».

В принципе, любоваться работой ребят мне почти ничего не мешало: торпеды из двух первых залпов, которые успели сделать Циклопы перед тем, как мы ворвались в их строй, были давно порезаны. Количество истребителей, которые еще могли сопротивляться, уменьшалось с каждой секундой. А одиночные торпеды меня давно не пугали. Однако большую часть времени я все равно контролировала окружающее нас пространство. И занималась этим до того самого момента, когда в ОКМ раздался довольный голос Вика:

– Группа «Омега»! Второй круг! Начали!

Группа «Омега», то есть двенадцать наших пар, мгновенно развалилась. И, разбив пары, метнулась к предписанной Волковым цели. Чтобы, пристыковавшись к их корпусам, выпустить наружу изнывающих от нетерпения «диверсов».

Высадив Шварева, я шустренько долетела до волковского «Беркута» и, привычно скользнув под контроль, уставилась на картинку, передаваемую с «Ивана Грозного». Который, работая в «точку» вместе с остальными линкорами, методично превращал вражеский Ключ в мелкодисперсную пыль.

Оторваться от жуткого зрелища удалось только тогда, когда Вик вышел в эфир и поинтересовался успехами остальных групп.

– Я – Лидер-шесть! Ключ… сломан…

– Я – Бета-один! Эсминец наш.

– Я – Гамма-один! Еще минуты полторы, Вик! Мы на подходе к командной рубке.

– Я – Эпсилон-один! Транспорт наш.

– Я – Альфа-один! Застряли на С-4.

– Что случилось? – встревоженно спросил Вик. И, не дожидаясь ответа, повел оба наших «Беркута» к крейсеру Циклопов.

– Сопротивляются, – мрачно буркнул Герман.

– Так это же здорово! Сейчас помогу! – пообещала Линда и, обойдя нас на форсаже, с остервенением принялась дырявить корпус крейсера «дыроколом».

– Не дергайся, – адресовал мне пожелание Вик в ПКМ.

– Постараюсь, – пообещала я. И, увидев, как с подвески машины Горобец срывается пара «Пираний», с трудом заставила себя удержаться от возмущенного вопля. Что не удалось Гельмуту, Элен и Алексею:

– Линда! Ты охренела?! Там же наши!!!

– С ума сойти, с кем я летаю! Нубы! Почище Одноглазых! – вздохнула Горобец, и в этот момент ее торпеды с разгону влетели в дыры, проделанные жгутами деструктора.

– А-а-а!!! – завопила Оля Минина. И я на всякий случай зажмурилась.

– Спасибо, Линда!!! – услышав голос Германа, я не поверила своим ушам. Потом открыла глаза и чуть не помяла шлем, попытавшись их протереть: на виртуальной схеме крейсера зеленые точки, обозначающие бойцов ДШВ, вдруг оказались внутри сектора С-4. И метки Циклопов тут же начали менять цвет с красного на желтый и «розовый с рюшечками». А вот взрывов, которые должны были разворотить половину крейсера, все не было и не было!

– Что за хрень? – секунд через десять удивленно поинтересовался Шварц.

– Производственный брак! «Пираньи» – левые, – вздохнула Линда. И, услышав возмущенный вопль Гельмута, расхохоталась: – Шутка! Историю читать надо! В древности умные люди – кстати, не чета тебе – придумали феньку под названием психическая атака! Прикинь, сидишь ты в каюте, сжимаешь в потеющей ладони штурмовой комплекс, а тут к тебе р-раз, и торпедка! В гости! И говорит человеческим голосом: «Привет, Аллес! Это я, твой Капут!» Ты тут же задумываешься о вечном… и не замечаешь, как к тебе, забыв постучаться, заходят парни Лутца.

– А предупредить?! – взвыла Вильямс.

– Вику и «Альфе» я сказала. А вы – жертвы розыгрыша.

Следующие секунд двадцать в ОКМ стоял жуткий гвалт: «жертвы розыгрыша» грозили Горобец жуткими карами, смертью через удушение, щекотание и утопление. А я и Вик умирали с хохоту.