– Страшно! – восторженно воскликнула Людочка. – А еще у меня в сумке классный ликер. Немецкий, остаток былой роскоши – подарок одной благодарной клиентки. Я ее омолаживала каждую неделю. Потом как-нибудь расскажу, забавная история. – Она опять погрустнела. – Теперь-то больше никаких благодарных клиенток не будет. Да и с детективным агентством вы меня обломали. Ну и ладно!

Полина поднялась и пошла на кухню, Людочка, тут же бросив грустить, понеслась следом помогать. Я сел в Полинино кресло, взял со столика плеер и почувствовал, что ужасно устал, и настроение внезапно испортилось. Вечер затягивался. С приездом Людочки все теперь пойдет кувырком. Интересно, надолго она к нам пожаловала и нельзя ли ее сплавить к родителям на дачу?

Из кухни вернулась Людочка, торжественно неся поднос с закусками. Вид у нее был такой простодушно жизнерадостный и мысли не допускающий, что не для всех ее приезд – праздник, что я устыдился.

– Дурочка моя, – сказал я, забирая поднос, – как я рад, что ты приехала!

В этот момент я был почти искренен.

– Ну и куда ты поставишь поднос? – расхохоталась она. – Ты же стол не раздвинул. Втроем за этим маленьким столиком мы не поместимся.

Мы выдвинули стол на середину комнаты, расставили закуски, Полина принесла с кухни открытую бутылку ликера, стопки, и мы сели праздновать приезд Людочки.

* * *

Спал я плохо, хоть и очень устал за день, перенасыщенный событиями, проснулся окончательно еще до семи. Тихонько, чтобы не разбудить Полину, поднялся. Но оказалось, что она не спит. Людочку мы уложили в большой комнате на диване. Я осторожно заглянул туда, опасаясь, что и ее поразила бессонница – общаться с сестренкой с утра пораньше я был не готов, – но, к счастью, она мирно посапывала.

Пока я принимал душ и брился, Полина сварила кофе, разлила по чашкам, поставила вазочку с печеньем на стол. Мы завтракали, наслаждаясь уединением. Странно, Людочка пробыла у нас всего один вечер, а создавалось впечатление, что гостит уже неделю, и всю эту неделю нам не удается побыть вдвоем.

– Какие планы на сегодня? – спросила Полина.

– Не знаю. – Я думал о вчерашней ситуации с Борисом. Судя по всему, в тот момент, когда он внезапно меня увидел, принял за Стаса. Но почему? Только ли потому, что мы похожи? Или он ожидал увидеть именно Стаса, а не меня? Значит, мой брат, вопреки всем разумным доводам, жив. А Борис… Что означает его фраза: «Ты все равно не поверишь»?

Я встал, прошел в прихожую, взял телефон, открыл фотографию Стаса и долго всматривался в его лицо, пока не заболели глаза. Зажмурился, давая им отдых, потом опять стал смотреть. В самом лице ничего нового я не высмотрел, но вдруг понял одну вещь: Стас сфотографирован на той самой улице, на которую вчера привел меня Борис. Вот дерево, опоясанное обручем, вот скамейка, а вот часть вывески магазина электроники. Понятно, почему мне все это показалось вчера знакомым – я видел эти детали на фотографии. Но зачем Стас, если он все-таки жив, назначил Борису встречу на этом самом месте? Есть тут какой-то особый смысл или нет?

– Вот ты где! – шепотом, чтобы не разбудить Людочку, проговорила Полина, тронув меня за руку. Я вздрогнул от ее голоса – все эти события совершенно выбили меня из колеи, я стал каким-то неврастеником. – Так что ты думаешь делать?

– Что делать? – растерянно повторил я, не совсем понимая, что она имеет в виду.

– Да что с тобой? – рассердилась Полина. – Встал, ничего не сказал, ушел, а я, как дура, продолжала с тобой разговаривать.

– Прости. – Я сунул телефон в карман, обнял ее за плечи и повел на кухню, но она вывернулась из-под моей руки.

– Предлагаю быстренько собраться и поехать в офис.

– Но еще слишком рано, – возмутился я, посмотрев на настенные часы, висящие в прихожей над дверью. – Начало восьмого.

– Вот и прекрасно! – непонятно чему обрадовалась Полина. – Значит, нам никто не помешает. Мы сможем спокойно поработать с плеером.

– Хорошо, – по инерции нехотя согласился я, а потом подумал, что она права, возможно, это единственный способ узнать, что происходит. – Сейчас принесу. Надеюсь, Людочка не проснется.

Я тихо-тихо вошел в комнату, где она спала. Осторожно, чтобы ненароком что-нибудь не столкнуть со столика, взял плеер и тут услышал бодрый, жизнерадостный голос.

– Доброе утро, Витюша! – Людочка сидела на диване, стыдливо-кокетливо прикрыв простыней грудь.

– Доброе, доброе, – пробормотал я, пряча плеер в карман.

С пробуждением Людочки квартира наполнилась бурными звуками жизни: мощным потоком лилась в ванной вода, громко хлопали двери и дверцы шкафов, одновременно с разных сторон слышался звонкий голос моей неугомонной кузины. Нам с Полиной поневоле пришлось принять участие в восторге по поводу наступления нового утра. Негостеприимно было сразу уходить. Поэтому в офис мы попали только в половине девятого. На дверь я повесил табличку: «Технический перерыв» – более подходящей у нас не нашлось. И мы приступили к работе.

Я усадил Полину в кресло для посетителей – самое удобное, какое было у нас в офисе. Достал из кармана плеер, положил ей на колени. Все это я уже проделывал вчера, перед тем, как в дверь позвонила Людочка. Но сегодня я не испытывал такого страха за Полину – видно, приезд питерской сестренки подействовал на меня благотворно: она заразила меня оптимистическим взглядом на жизнь.

Полина вставила наушники в уши, но плеер не включила, закрыла глаза и стала дожидаться своего «мистического сна» – не знаю, как лучше назвать это состояние. Выражение лица у нее сделалось каким-то болезненно сосредоточенным. Я посмотрел на часы – не знаю зачем, наверное, просто, чтобы отвести хоть на мгновение от нее взгляд. Мне опять стало не по себе – заряда Людочкинова оптимизма хватило ненадолго.

Некоторое время ничего не происходило, но вдруг Полина вскрикнула и сильно побледнела. По ее лицу, а потом и по всему телу пробежала судорога. Мне захотелось немедленно прекратить сеанс, но я понимал, что этого делать не стоит. Теперь Полина находилась в глубоком обмороке. Во всяком случае, так это выглядело со стороны. Лицо бесстрастно застывшее, дыхания почти не слышно.

Но вот черты лица ее немного ожили. Она повела из стороны в сторону головой и что-то забормотала. Я напряженно вслушивался, но слов разобрать не смог. А потом…

Потом потекли бесконечно долгие минуты, которые ощущались часами. А для Полины, я знал по прошлому опыту, это был целый отрезок жизни, который она переживала как свой собственный. То, что тогда, много лет назад, происходило со Стасом, теперь происходило с ней.

Вот лицо ее опять изменилось – стало старше и как-то жестче. Что она видит? Что чувствует? Может, пора ее разбудить? Подожду еще немного. Чтобы как-то ее поддержать, я подошел сзади и положил руки ей на плечи. Ее тело вздрогнуло, но из транса она не вышла – это была реакция не на мое прикосновение, а на то, что она ощущала там. Я подумал, что, может, не ради одной поддержки положил ей руки на плечи, а просто малодушно сбежал, скрылся от ее лица, ставшего таким чужим.