обняла Алину. – Сегодня муж придёт на свидание, я ему всё расскажу. Он согласится непременно. Петя так мечтает стать отцом. Спасибо!

– А как же я скажу врачам, что передумала делать аборт?

– Да не волнуйся ты об этом! Петя сам с ними поговорит. Нас же тут как облупленных знают. Я здесь в который раз.

Ксения засмеялась. Ей это невероятно шло. Теперь Алина заметила, что она выглядит вовсе не на тридцать два года, а гораздо моложе самой Алины. Понятно, в роскоши, наверное, живёт. Не то что она, бродяжка…

С мужем Ксения разговаривала в коридоре. Вскоре он, Петр, симпатичный статный мужчина, чем-то похожий отдалённо на её бывшего мужа, вошёл в палату. Он пожал Алине руку, но обсуждать детали предстоящей сделки не захотел. Он лишь сказал, что если жена так решила, то он противиться не будет. "Надо же, какие некоторым достаются мужья", – подумала Алина, – "Даже на такую афёру готов ради жены пойти. И даже квартиру отписать. Да и взяток потом придётся, наверное, кучу давать акушерам, чтоб у меня роды приняли и ребёнка Ксюше передали. Неужели, такая сильная любовь? Или такая жажда отцовства?" Когда Пётр ушёл, женщины стали обсуждать что да как им теперь делать, при этом обе буквально летали в небесах от счастья, ожидающего каждую из них.

Через неделю обеих одновременно выписали. Гинеколог, который принимал тогда БОМЖиху Алину Неверову, сам занёс ей в палату выписку и сказал:

– Ну что ж, удачи Вам, Алина. Простите, если что не так. Вот Вам пакет с новыми вещами, возьмите. Это муж Ксении Виноградовой предал. Спускайтесь, Вас там эта уважаемая семейная пара уже ждёт. На машине.

– Спасибо. Я на Вас не в обиде, доктор. Всего хорошего.

Глава четвертая

Из стационара беременная Алина Неверова переехала сразу в свою собственную квартиру. Однокомнатную, на четвёртом этаже. Дом был новый, девятиэтажный. Кухня всего пять квадратных метров, зато комната – целых двадцать шесть! Ещё имелась большая лоджия на шесть метров! И всё это теперь принадлежало Алине. Не беда, что здесь проживала старушка, мама Петра. Она была почти совсем слепая, но обслуживала себя сама. Бабушка даже не знала, что Алина беременная, её сказали, будто она – подруга семьи и поживёт здесь временно. Бабушка была наполовину в маразме, поэтому не особенно вникала в то, что происходит. Самое главное для Алины было то, что от бабули не пахло. Как это часто бывает, когда от пожилых пахнет старым телом, специфический такой запах. Тут этого не было, слава богу. За Алининым паспортом съездил сам Пётр, Алина подробно объяснила ему где находится тот подвал, в котором она жила. Сразу же Алина купила себе новые вещи, заполнила холодильник. И стала потихоньку забывать о той своей жизни бездомной.

Беременность протекала легко. Алина набрала вес, к ней вновь вернулась былая красота. Ежедневно к ней заезжали то Ксения, то Пётр, то оба вместе. Привозили готовую еду бабушке, деньги для Алины. Часто на машине вывозили её за город на свежий воздух. За эти шесть с половиной месяцев Алина с Ксенией стали подругами. Они много болтали и, казалось, понимали друг друга с полуслова. С соседями Алина старалась не общаться, об этом её попросили Виноградовы. Раз в две недели Алину отвозили на осмотр к врачам и на анализы, но не в гинекологию, где они лежали с Ксенией, а прямо в родильный дом №5, где Алине предстояло рожать. Там с ней занимался известный и опытный акушер-гинеколог, профессор. Он и должен будет принять у неё роды и забрать ребёнка… "Наверное, ему уже взяточку- то дали", – думала про себя Алина.

Когда девушка была на шестом месяце, подруга Ксюша стала носить накладной живот. Это было так смешно, но Алина сдерживалась и никак не показывала своей иронии. Вся ситуация больше и больше напоминала фарс, но она пошла на это сознательно. С усердием Алина ежедневно повторяла себе, как мантру, установку: "Я абсолютно здорова. У меня нет ребёнка. Я больна и скоро выздоровлю. У меня есть квартира, и я счастлива!" Но как назло, несмотря на усилия, в голову постоянно лезли мысли о ребёнке. Кто там, интересно? Мальчик или девочка? На кого похож малыш? Особенно, когда ребёночек пинался в животике у мамы, Алина принималась ласковым голоском его успокаивать, называя своим родненьким малышом, и гладить живот. Но быстро осекалась. Нельзя! Ребёнок ей не принадлежит. Она его… Продала? О боже, нет! Просто у неё не было выхода.

И вот настал час икс. Двенадцатого мая 1982-го Алина Неверова, находясь на пикнике в лесу с четой Виноградовых, почувствовала первые схватки. Муж с женой засуетились, усадили роженицу на заднее сиденье своих "жигулей" и рванули в город. Приехали в роддом через полтора часа. Алине запомнилось, кроме боли, как Ксения всю дорогу причитала, что, мол, зря Алину в роддом заранее не положили. Профессор-гинеколог осмотрел беременную и сказал, что родит она не раньше, чем через часа три, поэтому можно спокойно отправиться в палату и ждать. Алину, разумеется, положили в отдельную палату, а супругов Виноградовых препроводили куда-то в другое место. Ксения очень просилась побыть рядом с подругой, но доктор запретил. Сказал, что ситуация не рядовая, деликатная, и поэтому, лучше им быть отдельно. Мужу вообще лучше отправиться домой, а вот Ксении надо будет провести неделю в роддоме с малышом.

Вскоре, когда схватки стали нестерпимыми, Алину отвезли на каталке в род. зал. Здесь, в одном помещении, кроме Алины рожали ещё три женщины. Её это очень удивило: не думала она, что рожать можно прилюдно. Женщины стонали, а врачи и акушеры поочерёдно подходили то к одной, то к другой, осматривая и приговаривая: "Та- а- к, Иванова, терпим, терпим, раскрытие ещё семь сантиметров"; "Петрова! А тебе вообще должно быть стыдно! Третьего рожаешь. А ну, успокоилась!" и тому подобное. К Алине, которая старалась терпеть молча, тоже периодически подходили и говорили, что ещё рано. Акушерка посоветовала Алине петь. Так легче переносятся схватки. Когда стало совсем тяжко, Алина закричала, и к ней тут же подошли. Профессор, тот, что вёл её беременность сказал, что теперь пора. У специальной родильной кровати опустили низ, ноги Алины развели максимально и поместили в специальные поручни для ног, типа того. В этой позе рожать было жутко неудобно, но так положено. По команде "тужься" Алина тужилась, но акушерка ругалась, что слабо. "Тужься через боль!" – приговаривала она, – "Не жалей себя, девочка!" Мысли все у Алины куда-то исчезли, была одна задача: сделать это!