Молчать всегда полезно. Заодно я оценила световое шоу, устроенное подростком, который был сильно недоволен итогом. Моего появления он не ожидал, это точно. Ах, если бы я еще и понимала, о чем так тревожится абориген! Этот язык хоть и очень походил на русский, но разобрать я сумела лишь отдельные слова и междометия. Кроме того, парнишка одет был как-то очень… этнографично. Длинная рубаха, нательный крест, какие-то былинные сапоги…

«Где я? – ужаснулась я невольной догадке. – Нет! Этого не может быть! Машины времени не существует!»

Меня прямо в жар кинуло. Рядом со мной стоял директор ООО «БТЗ» в дохе и полотняных поношенных штанах, которые я мысленно тут же обозвала «портками».

Рассудок категорически отмел всякую фантастику с машинами времени, настроившись на поиск нормального объяснения всего происходящего. Например, все это просто сон, обыкновенный сон перенервничавшей молодой женщины, которая совсем недавно пережила серьезный стресс…

Господину Сидорову Дэ вдруг стало не до разборок с тинейджером, он протянул руки в сторону зеркала и пропел что-то на редкость немузыкальное на совершенно незнакомом языке. И стоило бросить на зеркальное полотно взгляд, как у меня чуть волосы дыбом не встали. С той стороны, откуда меня совсем недавно извлекли, медленно вращался синевато-сизый водоворот, то и дело вспыхивающий золотыми искрами. Затем гладкая поверхность зеркала пошла мелкими волнами и начала выпячиваться пузырем, грозя разлететься облаком смертельных осколков. Выглядело жутко, но, похоже, только меня одну тревожил неминуемый взрыв. Подросток что-то быстро лопотал на квазирусском наречии, Сидоров производил свои манипуляции без малейших эмоций, словно с ноутбуком работал.

И тут в сарай явился мужчина с правом решающего голоса – здоровяк в исполинской шубе, надетой прямо на голое, распаренное тело. И только теперь, на его фоне, стало ясно, что Дэ Сидоров – поджарый, как гончий пес, узколицый и черноволосый, а потому абсолютно нездешний.

– Ты что ж это здесь учинил, гаденыш? – грозно спросил бородач, на которого мальчишка был, кстати, очень похож. – Ужо я тебя!

Ну, по крайней мере, так я поняла его слова. А и в самом деле, какой еще вопрос мог задать родитель, застав отпрыска за небезопасной для себя и окружающих шкодой?

Бить мальчишку он не бил, но ругал страшно. Тот, в свою очередь, не стушевался, как мог отгавкивался, закрывая на всякий случай собственным телом странный механизм и зеркало.

На меня грозный хозяин только зыркнул бешено и выкрикнул что-то вроде: «Тьфу! Сгинь! Изыди!»

«Тьфу» – это понятно, «сгинь» тоже вполне по-русски. Нехорошие предчувствия крепли во мне с каждым мгновением.

«Сейчас забьют кольями или сожгут, как ведьму! Или у нас не жгли?..»

Память услужливо подсказала, что европейская практика аутодафе на российской почве не прижилась, но от этого не стало легче. Тонуть в проруби с жерновом на шее мне тоже не хотелось.

Никто здесь моему появлению не обрадовался. Кроме полуголого брюнета Сидорова. Тот, напротив, расплылся в радостной ухмылке. Теперь бы еще забыть его возглас «Попалась!», и то, с какой бешеной яростью вспыхнули его зеленые глаза в этот миг.

– Слушайте…

Я вовремя спохватилась, но настойчиво теребить пустой рукав сидоровской дохи не перестала. Пусть хоть на минуту отвлечется от пререканий с бородачом и его отпрыском и вернется к реальности, в которой кое-кому пора бы уж и домой. Либо вернуться, либо проснуться.

Зеркало уже давно перестало пузыриться и выглядело вполне мирно, чтобы…

– Эй! Как я теперь домой попаду?

– Пока никак! – отрезал чертов заклинатель зеркал.

Он ловко накинул на меня свою доху, крепко сжал и поволок куда-то в полнейшую неизвестность.

Диху

Как дракон чует золото, сборщик податей – лишний грош в кубышке обывателя, а муха безошибочно летит на… э… мед, так и сын Холмов, вся суть которого пропитана магией, сумев разглядеть это существо сквозь толщу времен и миров, пренебрег таким скромным препятствием, как стекло, покрытое амальгамой. Настоящая эмбарр, живая, вот прямо здесь – только руку протянуть! Он и протянул. Это ежели поэтично, а если попросту – то его личный амулет на удачу. То, что нужный артефакт, в смысле образец, из плоти и крови, не слишком хорошо, но не так уж существенно. По сравнению с множеством достоинств такой недостаток, как принадлежность артефакта к людскому роду и женскому полу, не стоит даже упоминания. Нюансы всегда есть, равно как и побочные эффекты.

Другое дело, что, будучи живой и весьма своевольной, дева-эмбарр попыталась воспротивиться своей судьбе, но на то ведь и даны Народу Холмов изворотливый ум и ловкие руки, чтобы непослушные артефакты вылавливать из пространственно-временных потоков, что твою форель из ручья, верно? И Диху тоже не оплошал: все подгадал, всех построил и вовремя поймал добычу. Честь ему и хвала!

И ведь не сказать, чтобы этакое сокровище свалилось в загребущие руки сида без труда, одно только окучивание боярского бастарда потребовало и сил, и средств. Мальчишка оказался чересчур смышлен, чтобы действовать напролом. Но вода точит камень, а слово сида – души смертных. К счастью, эти создания жадны сверх всякой меры, сами плывут в сети любопытства. Натура у них такая.

Может быть, именно поэтому девица в первый раз уперлась, подумалось Диху. В любом случае все вышло так, как вышло. И не случись поблизости отягощенного проблемами сида, то в невеликой повести ее жизни очень скоро была бы поставлена финальная точка, и тогда… О таком лучше не думать. Вот Диху и не задумывался о последствиях, когда всей доступной ему силой запечатывал проход между мирами. А задуматься стоило бы. В результате драгоценное зеркало безнадежно испорчено, а эхо от чар изгнанника прогремело не хуже горного обвала, наделав магического шума во всех сопредельных мирах. И если Кайлих услышала, а она весьма чуткая особа, то дева-эмбарр очень скоро ему пригодится.

Что касается мальчишки… Диху почти на полном серьезе присоветовал удрученному родителю оторвать шаловливые руки, подправить немного и приделать в нужное место, а не туда, откуда они растут сейчас. И ничего смешного: среди Народа Холмов имелись умельцы, что и голову могут прирастить умнее прежней, а руки-ноги – это так, рутина…

– И что это было? – вопросил боярин, вваливаясь в баню и сурово меряя взглядом задумчивого сида, который пригорюнился на лавке, предусмотрительно прижав локтем сверток с добычей. В жестких пальцах Ивана Дмитриевича было крепко зажато ухо его отпрыска Прохора, а сам обладатель уха, извиваясь от боли, приплясывал и тихонько скулил.

– Если вкратце, то я только что предотвратил маленький локальный апокалипсис, который чуть не устроил твой младший сын, – вздохнул сид и уточнил: – Понимаешь?

– Вот благодарствую за заботу, – фыркнул хозяин. – Спасибо, мы люди ученые, нам толмач не нужен, чтоб апокалипсисы толковать. – Он моргнул и переспросил: – Чего-чего предотвратил?