Элисса знала, к чему клонит сестра, и собиралась было открыть рот, но Алекс ее опередил.

— Я этого никогда не забуду, — воскликнул он. — Это был… — Он остановился на половине предложения и широко раскрыл рот. Вместо слов у него вырвалось рычание, глаза широко раскрылись.

Элен и Дэмиен уставились на него, решив, что с ним случился сердечный приступ. Но Элисса прекрасно знала, что никакая медицинская помощь не требуется, просто она сильно ударила его по ноге.

— С тобой все в порядке? — заботливым голосом спросила она.

Алекс покосился на нее, всем своим видом давая понять, что он никак не возьмет в толк, почему она так упорно хочет его покалечить. Сжав губы, он кивнул:

— Да, все прекрасно. Ты очень заботлива.

— Алекс? — вмешалась Элен. — Ты выглядишь так, будто у тебя что-то болит. Перестань храбриться. Что, если это серьезно?

К всеобщему удивлению, вместо ответа Алекс резко встал из-за стола, хватая Элиссу за руку.

— Мне хотелось бы поговорить с тобой наедине.

Элисса попыталась было отказать, но рука Алекса крепче сжала ее запястье. Она бросила вилку и натянуто улыбнулась:

— Конечно, Алекс. — Посмотрев на сестру и зятя, Элисса постаралась ничем не выдать своего волнения. — Мы вернемся через минуту.

Затащив Элиссу в подвальную комнатушку, Алекс плотно закрыл дверь и обернулся к ней.

— Какого черта ты меня лягнула? Между прочим, это называется избиением, мисс Кросби. И я вполне могу устроить так, чтобы тебя арестовали.

— Между прочим, ты делаешь то же самое. — Она попыталась вырваться. — Ты делаешь мне больно.

Элисса рванулась, и Алекс с легкостью отпустил ее. Он не улыбался и даже казался виноватым.

— Ладно, прости, что ударила тебя. Мне бы не хотелось, чтобы все узнали, где и когда мы познакомились.

— Почему? — настойчиво спросил Алекс. — Они и так знают, что я владелец дома д’Амура. Неужели важно, когда и где мы познакомились?

— Важно.

— Я что-то ничего не понимаю. Может, лучше перечислишь все, чего я не должен делать?

— Больше ничего, мистер д’Амур. Просто никогда не упоминай настоящую причину своего пребывания здесь и обстоятельства нашего знакомства в прошлое воскресенье. — Она протянула руку. — Договорились?

Он смерил взглядом протянутую ладонь, недоверие отразилось на его лице. Он скрестил руки на груди и загородил собою дверь.

— Ты чего-то недоговариваешь. Значит, так: или ты рассказываешь все до конца, или нашему договору конец.

Выслушав легенду, рассказанную Элиссой, Алекс едва заметно кивнул.

— Значит, — произнес он, — ты боишься, как бы твои сестры не вообразили невесть что из-за того, что ты оказалась возле особняка в свой день рождения? — И недоуменно добавил: — Но почему? Ты ведь не провела там ночь. Или я ошибаюсь?

Она уже ненавидела его способность всегда попадать в точку. Он был как детектив Коломбо из нашумевшего сериала, который с первой секунды мог раскрыть любое преступление, вычислить убийцу и преследовать его, пока тот не признается. Элисса прикусила язык.

— Конечно, я не спала в особняке. Что за глупые вопросы!

Ей вовсе не хотелось рассказывать Алексу о полученном ею письме с угрозами, из-за которого она решила, что в ту ночь ее преследовал автор письма.

Конечно, это глупости. Никто не мог знать заранее, где именно у нее спустит колесо и какой лесной тропинкой она будет возвращаться домой. Просто эти дурацкие письма сбили ее с толку, вот и все! Ночным ее преследователем, возможно, был олененок, напуганный не меньше, чем она сама.

Не собиралась Элисса рассказывать и о том, что выполнила все требования, указанные в легенде. Легенда особняка д’Амура была не более чем красивая сказка, а судьбы ее сестер — лишь причудливым совпадением.

Алекс одарил ее недоверчивым взглядом.

— Я не совсем верю тебе, но… — Он небрежно сунул руки в карманы джинсов (жест, который так нравился Элиссе). — Пока я приму твои слова за чистую монету. Ты не из тех женщин, которые пойдут на то, чтоб спать в заброшенном доме, только бы подцепить муженька. А тем более — бить потом коленом первого же претендента. Что-то не вяжется.

Элисса с облегчением вздохнула.

Двадцать третьего декабря рассвет был ярким и морозным, жгучий северный ветер поигрывал иголками елей и заставлял звенеть потемневшие дубовые листья. Редкие листочки кружились в воздухе, ударяясь об окна и падая на коричневую зимнюю траву.

День проходил тихо и мирно, все гости уехали в город, чтобы принять участие в празднествах. В гостинице царил покой.

— Как бы я хотела, чтобы на Рождество пошел снег, — вздохнула Элен, вешая на дверь веточку омелы. — Ты не слышала прогноз погоды, Элисса?

— Конечно, снег. — Улыбаясь, та откинулась на спинку старого кожаного отцовского кресла. — Я лично заказывала белые хлопья. Мы с волшебником, ответственным за погоду, большие друзья. Снегопады начнутся накануне, чтобы к Рождеству все было белым-бело.

Элен отошла на пару шагов, чтоб полюбоваться своей работой.

— Отлично. Я знаю, сколько ты потратила на санки, которые купила для моих девочек. — Она кивнула в направлении возвышающейся в углу огромной елки, украшенной купленными на распродажах в Брэнсоне игрушками ручной работы. Два огромных пакета, по форме в точности напоминающие санки, возвышались над грудой маленьких пакетиков с подарками. — Я бы не хотела, чтобы эти деньги оказались потрачены впустую.

— И не будут, — вмешалась Люси. — Даже если не будет снега в этом году, что ж, девочки подождут до следующего Рождества. Я права?

Элисса снова почувствовала укол в сердце. Она не позволит грустным мыслям испортить ей Рождество!

— На все сто процентов. Ты ведь не думаешь, что я позволю забрать их домой. В Нью-Йорке снег бывает так редко…

— Да уж, там вообще полнейшая пустыня, особенно зимой, — рассмеялась Элен.

— Да, — усиленно кивая, вымолвила Элисса. — Вам очень повезло, что вы встречаете Рождество в горах Озарка, ведь здесь снег бывает каждый год.

— Остается только подождать, пока мужчины вернутся с покупками. А Алекс — со строительных работ. Тогда уж можно будет приступить к рождественским поцелуям под омелой. — Элен хитро посмотрела на Элиссу. — Особенно с Алексом. Бьюсь об заклад, тебе не терпится получить поцелуй этого красавца.

Элисса ошеломленно уставилась на сестер.

— Что?

— Или, может, ты уже знаешь, что это такое?

Элисса почувствовала, что краснеет.

— А теперь послушайте, вы, обе! — Она со стуком захлопнула лежащую на коленях книгу. — Между мной и Алексом не существует даже малейшей симпатии. И довольно об этом! — Она окинула взглядом сестер. — Можете вы понять, что я не создана для брака? Я сварлива. Я упряма, я ослоподобна. — Она замолкла, нахмурившись. — Или упряма и ослоподобна — это одно и то же?