– Помните главный принцип государственной политики на Востоке?

– Главный? – задумался гость. – Пожалуй, такой: смотря по местным условиям.

– Верно! – обрадовался надзиратель. – Из Петербурга управлять бесполезно. У вас там свой аршин, а у нас иной. И вам виднее, как здесь жить. Так что… штаты из Троицкосавска надо бы перевести…

Лыков рассмеялся, но Борениус оставался серьезным:

– Вот вы знаете, к примеру, сколько сейчас в нашем уезде ссыльных?

– Тысячи три? – предположил наугад статский советник.

– Если бы. Почти восемь тысяч! А сколько из них действительно находятся под надзором? Всего полторы.

Алексей Николаевич даже остановился:

– Полторы? А где же остальные?

– А черт их знает. В безвестной отлучке.

– Шесть тысяч пятьсот уголовных находятся у вас в безвестной отлучке?

– Ну, и уголовных, и политических, – поправил питерца забайкалец.

– Куда же вы смотрите? Восемь ссыльных из десяти – в бегах!

– В бегах не все. Основная часть ушла на заработки и к осени вернется. А справку взять у станового им лень. Но ваша правда, много и настоящих беглых. А нас всего сорок человек.

За такими разговорами они дошли до слияния Уды с Селенгой, полюбовались на живописные виды. Притомившийся Лыков запросился в кофейню. Лучшая находилась возле синагоги, и держал ее, конечно, варшавский еврей. За кофе сыщик спросил, пристально глядя на собеседника:

– Георгий Васильевич, что вы недоговариваете?

– В каком смысле?

– Я же вижу, не слепой: что-то вас гложет. И никак не решитесь. Валяйте, говорите, в чем дело.

– Настолько заметно? – смутился надзиратель. – Да, есть трудная для меня просьба. Не знаю, как начать…

– А прямо с сути и начните, – посоветовал Лыков как можно доброжелательнее.

– Хм. Алексей Николаевич, вы от нас в Читу поедете?

– Да. Нужно согласовать предложения начальника уезда с губернатором.

– А потом в Иркутск?

– Точно так. Потребуется виза генерал-губернатора. И уже оттуда – в Петербург.

Борениус чуть не взмолился:

– А нельзя сразу от нас в Иркутск? И чтобы меня взять с собой?

– У вас там дела?

– Эх! – лицо надзирателя перекосилось. – Сроду бы не иметь таких дел. Тесть у меня пропал. Он извозом занимается, вот и уехал в Иркутск лошадей покупать, а еще сбрую и извозчичий приклад. Там все дешевле, опять же лошади лучше. Уехал – и куда-то подевался. Пятый день нет от него известий. Тесть мой – человек трезвого поведения, не шаромыжник. На него не похоже. Завсегда он высылал домой телеграмму: так и так, закончил покупки, встречайте с поезда во столько-то часов. А тут молчок, хотя давно ему полагалось бы вернуться. Там, может, слышали, что за порядки? Кутаисцы, рвань, средь бела дня зарежут. А тесть денег с собой взял восемьсот рублей. Боюсь я, что случилась с ним беда. Жена сама не своя.

– Вы телеграфируйте в их полицейское управление, пусть откроют дознание, – посоветовал Алексей Николаевич.

– Уже сделал. Но что толку? У нас, если самому не толкать, то никто пальцем о палец не ударит. Да еще для незнакомого человека…

– А что вы хотите от меня?

– Помощи. Статский советник из Департамента полиции! Да по одному вашему слову весь город на уши поставят. И я бы при вас… подсобил бы в дознании… А?

Лыков задумался. Надо поддержать, ясное дело. Вся эта командировка бессмысленна от начала до конца. Личная и недостойная месть Макарова. А тут живое дело. В Иркутске исчезнуть приезжему с большими деньгами ничего не стоит.

– Я знал тамошний кадр полицейского управления, – сказал он. – Правда, это было два года назад. Сейчас уже нет Бойчевского на должности полицмейстера, нет и Аулина в качестве начальника сыскного отделения. Люди поменялись. Но вы правы, помочь в розыске я бы мог. Однако как быть с бумагами? Нужны визы из Читы.

Борениус воодушевился:

– А к нам завтра приезжает Измайлов, вице-губернатор Забайкальской области. Утром, к семи часам. Объезд делает. Вот он вам и подпишет.

– Но не возит же он с собой печать областного правления…

– Возит. Ему тут надо закрыть акт ревизии казначейства. А оно с нами вместе сидит: мы на втором этаже, казначейство на первом. Ну все один к одному!

Лыков отодвинул чашку и встал:

– Идемте к начальнику уезда. Буду просить, чтобы помог с подписью вице-губернатора, а потом отпустил вас со мной в Иркутск.

– Вот спасибо! А то на жену сил нет смотреть, как она волнуется…

В результате сутки спустя Лыков с Борениусом уже ехали в Иркутск. Надзиратель получил отпуск на четыре дня по семейным обстоятельствам. Кармазин посочувствовал Георгию Васильевичу, но больше дать не смог. Вот-вот с Тихого океана придут циклоны, в Забайкалье начнется сезон дождей. Контрабандисты форсируются, спешат побольше завезти товара, пока в тайге можно проехать. И у полиции начинаются горячие деньки…

В поезде сыщик расспросил своего спутника о тесте и выяснил важные подробности. Оказалось, что он был не один. Извозопромышленник взял с собой товарища. Тот тоже хотел купить лошадей, а вдвоем ехать сподручнее. В итоге пропали оба.

– Где они остановились?

Борениус развел руками:

– Не знаю.

– Имя продавца не звучало?

– Нет. Там имеется конный рынок…

– А на нем шныряют кутаисцы, – хмуро напомнил Алексей Николаевич. – Им только покажи банкнот, сразу головы лишишься.

Он говорил со знанием дела. Два года назад Лыков провел в Иркутске несколько полных опасностей недель. Он разыскивал «номера для беглых», которые были спрятаны в тайге[16]. В ходе дознания питерец выяснил, что преступным миром города правит Нико – бывший ссыльный из кутаисцев Николай Ононашвили. Осев в Иркутске в конце прошлого века, он создал этническую преступную организацию. Основу ее составляли уголовники, сосланные в Сибирь из Грузии. Их скопилось больше сотни, и они захватили власть в криминальной среде. Полиция была бессильна против бандитов. Русских туда допускали лишь на вторые роли. Ононашвили окружил себя адъютантами из соплеменников, сам преступлений не совершал и был для закона недосягаем. А его абреки слушались только главаря, за измену беспощадно убивали, и доносить на Нико желающих не находилось.

За кутаисцами наблюдали жандармы, хотя формально это было не их дело. Именно из охранного отделения Лыков получил сведения о грабительской организации сибирских кавказцев. Люди Ононашвили скупили лавки, пивные, трактиры и гостиницы по всему городу. В них обитали банды головорезов. Безжалостные, готовые убивать за копейку кавказцы терроризировали «столицу Сибири». Если пропали два купца, привезшие с собой значительные денежные суммы, почти наверняка к этому приложили руку боевики Нико.