— Для тебя я готова на все и даже больше, — заверила ее Лилит. — Никто и никогда не заботился обо мне так, как ты. Я не останусь перед тобой в долгу. Если тебе будет трудно — приходи. Ведь мы с тобой теперь как сестры.

С помощью своей «сестры» Рэйчел приобрела новые документы. Пусть для «сестринской» заботы цена оказалась достаточно высокой — она оставила Лилит свой «бентли», зато Рэйчел могла быть спокойна — под именем Кейли Сандерс ее никто и никогда не найдет.

Рэйчел сидела в зале аэропорта, дожидаясь своего рейса, и в ее голове, как на испорченной виниловой пластинке, все повторялся и повторялся разговор двух любовников. Наконец в это болезненное бормотание вклинился голос, объявляющий посадку на рейс в Новый Орлеан. Через десять минут Рэйчел была в самолете, через полтора часа самолет описал полукруг и начал снижаться. Она выглянула в окно и залюбовалась потрясающей картиной: ярко-синяя вода в окружении изрезанной линии берега.

Они приземлились с резким толчком, и Рэйчел задержала дыхание, чувствуя, как самолет надрывно тормозит. Двигатели протестующе завыли — и наконец наступила секундная тишина. Потом послышались звуки отстегиваемых ремней, люди заговорили между собой, стали продвигаться к выходу. Она взяла свою сумку и покинула самолет.

Новый Орлеан встретил Рэйчел теплым бризом. В мягком, насыщенном ароматами цветов воздухе она различила еле заметные оттенки запаха моря. Взяв такси, она доехала до набережной.

И вот она сидит на берегу, глядя на мерно набегающие волны. Был вечер, солнце стремительно скатывалось к горизонту. Она не заметила, как стемнело. В голове ее снова и снова вертелись одни и те же слова, жалящие ее, уязвляющие, ранящие ее душу. Она не слышала ни музыку, доносящуюся из прибрежного кафе, ни мужских голосов, окликавших ее. Она не столько думала о том, что говорила Донна и что отвечал ей Кирк. Не размышляла о его расчетливости, не приходила в ярость от того, что он предпочел ей Донну. Нет. Ей было больно осознавать, что любовь для нее остается недостижимой мечтой.

Рано лишившись материнской любви, она так и не познала любви отцовской. Кирк поманил ее обещанием нежности и преданности. Она не сразу распахнула перед ним свою душу, но он был очень настойчив и терпелив в своих ухаживаниях, был безукоризненно вежлив. Вставал, когда она входила в комнату, открывал перед ней дверь, преподносил цветы, сопровождал на благотворительные балы и концерты. Он был предупредителен. Никогда не приходил к ней без предварительного звонка, не дарил ненужных вещей, не докучал излишним вниманием, но обращался с ней так, как будто она была настоящим сокровищем для него. Сокровищем? Ну да, ценным приобретением. Дочь Фрэнка Макгнота нужна была ему, как пропуск на строго охраняемый объект.

Но даже не лицемерное поведение Кирка, не алчная чувственность Донны, а предательство отца подкосило Рэйчел. Значит, то, что отец позволил умереть ее матери, своей первой жене, — не случайность. Богатство и власть — вот идолы, которым он поклоняется. Сначала он оставил свою семью, чтобы благодаря Донне подняться по карьерной лестнице, сейчас он использует свою дочь, чтобы получить доступ в политическую элиту.

Накинув ремень дорожной сумки на плечо, Рэйчел шагала по набережной. Мимо проплывали освещенные витрины магазинов, мельтешащие огни на фронтонах кафе слепили ее, разноголосица песен, льющихся из динамиков, оглушала. Рэйчел свернула на дорожку бульвара. Теперь она шла между рядами шелестящих листвой пальм, и только огоньки сигарет выхватывали из тьмы лица незнакомцев.

Один мужчина окликнул ее, затем еще один, темный силуэт двинулся ей навстречу… Она поспешила вынырнуть из темноты под свет уличных фонарей. Рядом с ней притормозила машина. Кто-то свистнул ей из салона. Она не ответила и, озираясь по сторонам, почти побежала. Вровень с ней по улице медленно ехал автомобиль. С ней поравнялся еще один мужчина. Высокий, худощавый, в крикливой цветастой рубашке.

— Красотка, не надо так спешить. Зачем убегаешь? Хочешь работать в одиночку? Не боишься, что тебя обидят?

Его цепкие пальцы схватили ее за локоть, развернули к себе. Холодный, режущий взгляд готов был пронзить ее насквозь.

— Извините, вы ошиблись, наверное, — сказала она, не опуская глаз. Он не должен видеть, что она испугана, что она одна и ее защитить некому.

На секунду черты его жесткого лица смягчились. Внезапно она поняла, что ей необходимо избавиться от этого несущего опасность человека. Она метнулась к шоссе и замахала обеими руками. Машина остановилась немного впереди, дожидаясь ее.

И тут она споткнулась и упала на колени посреди улицы. Мужчина в цветастой рубашке склонился над ней.

— Малышка совсем одна… Такая беззащитная.

Краем глаза Рэйчел видела машину, все еще ждущую, словно водитель не мог решить, стоит ли ему вмешиваться. Она знала, что, если он уедет, у нее не хватит сил избавиться от этого неприятного, таящего опасность мужчины. Но силы оставили ее, слезы подкатили к глазам. Сидя на коленях и обхватив обеими руками дорожную сумку, она плакала навзрыд. Ей было все равно, что о ней кто подумает. Ей было плевать на все. Ей было плевать на полу длинной цветастой рубашки, на светлые мятые брюки, которые она видела краем глаза, на тяжелый перстень с крапинами бриллиантов на пальце мужчины. Она не знала, зачем он остановился рядом, она не надеялась ни на его снисходительность, ни на сострадание. Она сидела на медленно остывающем от ночного воздуха тротуаре, а человек в цветастой рубашке стоял рядом, и до нее доносился запах табачного дыма… Она со страхом подумала, что вот сейчас он докурит гною сигарету, бросит окурок на землю, растопчет каблуком и… Что будет с ней? Ей не убежать, не скрыться от этого темного человека.

Когда она услышала, как открывается и закрывается дверца машины и кто-то идет к ней, она с надеждой подняла голову. Лицо водителя слилось с темнотой ночи. Он остановился чуть поодаль, заговорил. Жесткость в голосах обоих мужчин подсказала Рэйчел, что они спорят из-за нее.

Темнокожая рука протянулась к ней и взяла за запястье, грубо дернув вверх. Вторая рука схватила ее сумку. Он повел ее к машине. У нее не хватало сил ни чтобы отбиться, ни чтобы спросить, куда ее везут и что он хочет с ней делать. У нее не хватало сил ни взглянуть на него, ни заговорить с ним. Он тоже молчал. Каждый раз, когда машина останавливалась у перекрестка, у Рэйчел возникала мысль, что можно легко открыть дверцу, выйти и убежать, но она не убегала. Силы ее оставили.

Он тогда впервые увидел ее. Худенькая, с собранными в хвост каштановыми волосами, она сидела на корточках перед клумбой, на которой алели махровые бегонии. На ней был голубой с белыми полосками трикотажный костюм: тенниска с короткими рукавами и бриджи, закрывающие колени. Она не могла не слышать, как он подошел, но не обернулась. Ее рука тянулась к цветку, и он отметил, какие у нее тонкие, длинные пальцы. Кроме того, он успел заметить трогательную гибкость ее шеи, узость талии и изящные щиколотки. Ему всегда нравились женщины с такими фигурами.