Эти тревожные вопросы мучили меня всю дорогу домой. К тому моменту, когда я добралась до пристани и, вся дрожа от холода, вылезла наверх по веревочной лестнице, уже почти совсем рассвело.

Прокравшись на яхту, я осторожно повесила куртку около камина. К утру высохнет, — мама любит, чтобы по ночам у нас было тепло, как в сауне. А потом улеглась в кровать. Какое счастье, что я вернулась домой благополучно и никто не узнал моего секрета. Во всяком случае, на этот раз…

Глава четвертая

— Не забудь свои вещи.

Выглядывая из двери, мама протягивала предмет, при виде которого меня прошиб холодный пот.

— Ага, — я покорно приняла из ее рук сумку с купальными принадлежностями.

— И пошевеливайся, если не хочешь опоздать.

— Конечно. — Я замялась, разглядывая песок, забившийся между досок на мостках. — Мама… — добавила я тише.

— Что, милая?

— А мне обязательно идти в школу?

— В школу? Конечно, обязательно. Что еще за бредовая идея пришла тебе в голову?

— Кажется, я неважно себя чувствую. — Схватившись за живот, я сморщилась, словно от боли.

Не выдержав, мама перебралась с яхты на мостки и, присев передо мной на корточки, взяла меня пальцами за подбородок. Терпеть не могу, когда она так делает, — приходится или смотреть ей прямо в глаза, или зажмуриваться, что выглядит ужасно глупо.

— Так в чём же все-таки дело? — поинтересовалась мама. — Тебе не нравится новая школа?

— Да нет, она, в общем, нормальная.

— А что же тогда? Плавание?

Я попыталась отвернуться, но она крепко сжимала мой подбородок.

— Нет, — соврала я, стараясь глядеть в сторону.

— Мне казалось, что эту проблему мы решили, — сказала она. — Или ты боишься, что не излечилась?

И как же мне это самой в голову не пришло! Как можно быть такой дурой, чтобы не сообразить: как только я избавлюсь от водобоязни, меня тут же отправят на плавание!

— У меня живот болит, — промямлила я.

Мама отпустила мой подбородок.

— Ничего у тебя не болит, киска, и ты сама это прекрасно знаешь. А теперь дуй в школу. — Она поднялась, легонько шлепнув меня по попе. — Всё будет хорошо, — прибавила она мягче.

— Угу.

Я мрачно потащилась на набережную, где останавливался школьный автобус.

Когда я ввалилась в класс, миссис Партингтон уже закрывала журнал после переклички.

— На этот раз я, так уж и быть, закрою на твое опоздание один глаз, — сказала она, бросив взгляд на часы.

Она всегда так шутит, и весь класс смеется, потому что у нее один глаз не видит и, действительно, обычно закрыт. Иногда она его открывает — он такой же голубой, как и зрячий, только совсем не движется и смотрит прямо на тебя, даже если на самом деле миссис Партингтон глядит совсем в другую сторону. Страшновато. И как-то неловко. Не знаешь, куда смотреть, когда она с тобой разговаривает, поэтому каждый старается вести себя так, чтобы она к нему пореже обращалась. Мы — самый дисциплинированный класс в школе.

Но сегодня я не засмеялась вместе с остальными. Просто извинилась за опоздание и села на место, запихнув ненавистную сумку поглубже под парту.

Утро прошло хуже не придумаешь. Я ни на чём не могла сосредоточиться. Мы занимались делением столбиком, и я всё время путалась в цифрах, хотя на самом деле отлично умею делить! А миссис Партингтон всё время косилась на меня своим здоровым глазом.

Когда прозвонил звонок с уроков, мне действительно стало нехорошо. Нужно было построиться во дворе перед автобусом, который возил нас в бассейн, и все выбежали из класса. Только я копалась, запихивая в портфель ручки и линейку.

Миссис Партингтон вытирала доску.

— Ну же, Эмили, — сказала она, не оборачиваясь. — Неплохо бы тебе было хоть куда-нибудь сегодня не опоздать.

— Да, миссис Партингтон.

Я выползла из класса, волоча за собой сумку, и понуро побрела к автобусу. Может, если тащиться еле-еле, он уедет без меня?

Я уже была возле школьных ворот, когда меня окликнул Филипп Нортвуд.

— Эй, ты, подлиза! — крикнул он.

Все тут же обернулись.

— Подлиза? С чего ты взял?

— Да ладно, все видели, как ты выпендривалась в бассейне на прошлой неделе. Боб потом всё никак не мог успокоиться, всё твердил, какая ты необыкновенная и как мы должны брать с тебя пример.

— Да уж, все это слышали, — подхватила Мэнди Раштон. — И видели.

Я молча уставилась на нее. Что именно она видела? Мой хвост? Она не могла! Он даже не превратился как следует! Или превратился все-таки?..

— Плаваю, как умею, — сказала я.

— Ага, как же, — фыркнула Мэнди. — Задавала.

— Заткнись.

Тут подошел учитель физкультуры, мистер Берд.

— А ну, — крикнул он, — все в автобус!

Я уселась одна. Джули примостилась на сиденье наискосок.

— Этот Филипп такая свинья, — сказала она, устраивая сумку на коленях. Я благодарно улыбнулась в ответ. — Ему просто завидно, потому что сам он плавать не умеет.

— Спасибо, Джу…

— А ну-ка, Джуль, подвинься! — Мэнди плюхнулась на сиденье рядом с Джули, одарив меня ехидной улыбкой. — Если только ты не хочешь сесть к нашей водоплавающей.

Джули густо покраснела, а я отвернулась к окну. Автобус, подпрыгивая, катил по дороге. У меня в голове крутились слова Мэнди. «Водоплавающая». Что она имела в виду?

Наконец автобус замер на автостоянке перед бассейном. Мэнди, толкаясь, вместе со всеми рванула к выходу.

— Ты идешь? — Джули задержалась в дверях.

— Одну минутку…

Я притворилась, будто завязываю шнурки. Может, удастся спрятаться за сиденьем, пока все не выйдут, а потом сказать, что я потеряла сознание или упала и ударилась обо что-нибудь головой.

Веселый гомон снаружи внезапно стих. И тут же раздался многоголосый стон, разноголосье разочарованных выкриков.

— Но это же нечестно! — вопил Филипп.

Я украдкой выглянула в окно. Там стоял инструктор Боб, разговаривая о чём-то с мистером Бердом. Весь седьмой «в» столпился вокруг; кое-кто побросал сумки на землю. В следующий момент в автобус кто-то вошел. Я тут же присела на корточки и затаила дыхание. Но шаги упорно приближались.