— И что, этот талант сделал тебя счастливой? — спросил Юхан.

— Нет, но я такая, как есть.

— Никогда не поздно измениться.

— Ну… Это, пожалуй, дело более далекой перспективы. Но именно сейчас… Я просто не могу так поступить. Просто не могу.

Он снова зарылся в подушки. Анна надеялась, что Юхану удастся хоть немного прийти в себя, поскольку он должен был отвезти ее домой в город. Автобусы ведь редко ходят по выходным.

— Может, выйдем покурить? — предложила она. Из подушек послышалось всхлипывание.

— Ладно, тогда я пойду одна, — сказала Анна.

Она спустилась к выходу из отеля и встала снаружи. Небо начали затягивать темные тучи. Лето определенно закончилось. Впереди ее ждали промокшие насквозь комбинезоны, строптивые дети и брак, который давно почил в бозе.

— Поздравляю, Анна, — пробормотала она.

Юхан сидел голый на краю кровати и мутным взором оглядывал комнату. Как мир мог выглядеть точно так же, как раньше? Как он позволил себе такое? Кресло не поменяло цвет обивки на черный, а стоявший рядом с ним маленький стеклянный столик по-прежнему оставался грязным, точно таким же, каким был, когда они только вошли в номер. И на простыне он увидел те же самые пятна, оставшиеся после всего секса, которым они занимались с Анной прежде, чем она разрушила его жизнь до основания. Небо за окном, правда, потемнело, но это стало единственным изменением, и его было явно недостаточно. Такое положение вещей показалось ему чуть ли не издевательством.

Слова Анны прозвучали для него как гром среди ясного неба. Когда он собирался отлично провести выходные, то и представить себе не мог, какой удар его ждет. Анна выглядела немного грустной, но он списал это на беспокойство за Сикстена. А ведь она все это время знала, что они видятся в последний раз, если не считать тех случаев, когда они случайно столкнутся в торговом центре, где ему теперь предстояло одиноко бродить с потертой пластмассовой корзинкой, в то время как она со своим семейством станет ходить по залам с большой, доверху нагруженной всякой всячиной тележкой.

Он и только он проиграл от случившегося. А для Анны все оставалось таким, как было раньше. Сейчас она просто положила конец небольшому развлечению, заурядной любовной интрижке, крошечному эпизоду своей жизни.

Он услышал, как открылась дверь. Анна вошла и встала рядом. Юхан почувствовал запах табака, она определенно не ограничилась одной сигаретой. Ее лицо имело соответствующий пепельно-серый цвет.

— Нам пора ехать, — сказала она чуть более хриплым голосом, чем прежде.

Однако Юхан еще не чувствовал себя готовым для поездки домой. Она ведь должна была получиться ужасной. Речь шла о последних мгновениях, прежде чем они распрощаются навсегда. И он знал, что потом никогда больше не обнимет ее снова. И они никогда больше не смогут лежать рядом в кровати и разговаривать.

— Мне надо сначала покурить, — сказал он, хотя на самом деле курить совершенно не хотелось.

Юхан никак не мог смириться с мыслью, что ему сейчас надо будет сидеть в машине рядом с ней и с каждой минутой приближаться к неизбежному финалу их отношений.

— Значит, ты голоден? — спросила она.

— Да, — ответил он. — А ты что, нет?

— Ну, немного, пожалуй. Но я не думала, конечно, что у тебя будет аппетит.

Анна, похоже, намекала на то, что он чувствует себя гораздо хуже, чем она сама. Хотя, собственно, вроде как именно ей следовало больше переживать после подобного поступка. Юхан хотел, чтобы она стыдилась содеянного. А мысль, что Анна, похоже, смотрит на него как на неудачника, как на человека, из-за которого ее мучает совесть и которого требовалось пожалеть, и вовсе вызывало у него чувство отвращения. Можно ли найти какой-то компромисс? Придумать что-то, что его будет устраивать хоть отчасти?

Юхан встал и начал собирать свою одежду. Постарался отвернуться от Анны, когда натягивал трусы, внезапно осознав свою наготу. Она казалась неестественной сейчас, и он как можно быстрее натянул еще и футболку, и только потом занялся поиском джинсов, закинутых черт знает куда, когда он еще чувствовал себя на вершине блаженства.

Они чувствовали себя немного странно, когда вместе спустились в обеденный зал. Слишком формальными показались им вдруг еще совсем недавно такие близкие отношения.

Они сели за столик у окна, и девица лет двадцати с равнодушной миной приняла у них заказ. Анна, похоже, теперь меньше нервничала по поводу того, что их видели вместе, словно после разрыва они уже совсем не походили на любовников. Это казалось нелогичным. Стоило кому-то узнать его или ее, сразу возникли бы вопросы. Но Юхану ведь больше не нужно было об этом беспокоиться.

Он взял тефтели, а Анна салат. Хотя Юхану тоже следовало бы поступить так же. Ему требовалось тщательнее выбирать себе еду, ведь вскоре он останется совсем один и ему придется заново искать себе пару. Ужас охватил его. Сколько лет он уже не жил один?

Анна смотрела в окно и попеременно то теребила прядь своих белокурых волос, то крутила обручальное кольцо. Так она всегда вела себя, когда волновалась, когда, например, тема развода с Магнусом всплывала во время их предыдущих встреч.

Юхану надо было сказать что-то. Найти слова, которые смогли бы исправить ситуацию, спасти все.

— Анна, не разрушай то, что сейчас есть между нами, — попросил он и заметил, что его диалект режет ему уши. Он всегда прорывался, когда Юхан нервничал. — Ты не слишком спешишь? — добавил он.

— Все случившееся между нами было просто сном, — ответила она, не глядя ему в глаза.

Подошла официантка и поставила перед ними тарелки.

Они ели молча. Ему хотелось многое ей сказать, но он не знал, на чем остановить свой выбор. То, что он любил ее, она уже знала. Как она могла поступить так? Как вообще смогла решиться на подобное?

Юхан катал последнюю серую тефтелю по тарелке. Он презирал себя за то, что был такой тряпкой. Ему следовало кричать и обзывать ее мерзкими словами только для того, чтобы избавиться от нараставшей злобы. Однако и этого ему сейчас казалось мало. Вместо пустых воплей отчаяния, которые в принципе ничего не значили и могли лишь вызвать ответную реакцию, очень болезненную для него, он хотел найти что-то, способное по-настоящему задеть ее за живое.

— Я, конечно, не собираюсь накладывать на себя руки, — буркнул он, ясно давая понять, что на самом деле не исключает такую возможность. Но этого явно оказалось недостаточно.

— Ты справишься, — сказала она. — Мне жаль. Но неужели ваши отношения с Мартой совсем уже мертвы? Впрочем, это могло случиться и раньше. Я не хочу сказать, будто не стану скучать по тебе или начну стыдиться случившегося. Но все рано или поздно проходит. Ты обретешь твердую почву под ногами, я обещаю тебе. Зато мне будет по-настоящему плохо без тебя.