Философ также не преминул, подобно Трейчке, напомнить евреям, что им дали гражданское равноправие под условием отказа их от своей национальности и, следовательно, сделка может быть признана недействительною при нарушении условия.

В какой мере разделялись воззрения Гартмана другими герман­скими мыслителями той эпохи, видно из произведенной тогда лите­ратурной анкеты. Еврейский публицист из Австрии Изидор Зингер издал в 1884 г. книжку «Должны ли евреи сделаться христианами?» и разослал ее выдающимся людям разных стран с просьбою высказать свое мнение об антисемитизме. Большая часть полученных ответов, опубликованных в особой книге, осуждала антисемитизм. Натура­листы Молешот, Бюхнер, Карл Фохт и Дюбуа-Реймон видели в ан­тисемитском движении результат обостренной борьбы за существо­вание, экономической конкуренции и грубого эгоизма. Фохт повто­рил мысль, ранее высказанную им в печати: «Центр тяжести еврей­ского вопроса лежит не в религии, а в инстинктивной ненависти не­способных людей к способным, бездеятельных к бодрым и деятель­ным». Но многие отзывы близки к воззрениям Гартмана. Это выра­жено ясно в ответе популярного историка Иоанна Шерра. Отвергая в качестве свободного мыслителя религиозную основу еврейского вопроса, Шерр тем больше выдвигает национальную: «Если евреи хотят быть и оставаться отдельной нацией, то это их право, но тогда другие нации вправе им сказать: приищите себе национальную тер­риторию, в Палестине или где угодно. Быть одновременно нацио­нальным евреем и национальным немцем по совести и убеждению невозможно». То же утверждали Г. Фон-Аминтор и другие: «Пока еврейство будет составлять нацию в нации, антисемитизм не будет обезоружен». Все эти люди как будто не замечали, что большинство германских евреев давно уже исполнили обязательство, данное при эмансипации, и ревностно ассимилировались, и тем не менее именно в разгар онемечения их грубо оттолкнули. Натуралисты оказались проницательнее социологов: антисемитизм был больше продуктом низменных инстинктов, чем идей и высоких эмоций. То был поход национального эгоизма сильных против национального индивидуа­лизма слабых, поход силы против права.

Был момент, когда казалось, что антисемитизм лишится той тайной поддержки свыше, которая ему оказывалась в течение десяти лет. Смерть императора Вильгельма I освободила трон Гогенцоллернов для единственного либерального представителя этой динас­тии, Фридриха III; но царствование этого тяжко больного человека продолжалось только три месяца (март-июнь 1888 г.). Фридрих уже начал чистить прусское министерство от реакционных элементов и намеревался также удалить от двора «гофпредигера» Штеккера. Ев­реи имели основание надеяться, что кронпринц, назвавший антисе­митизм «позором века», будет ему противодействовать, став импе­ратором. История Германии, может быть, получила бы другой вид, если бы этот мирный конституционный монарх жил дольше; но судь­бе угодно было заменить его дурным сыном, Вильгельмом II, оли­цетворением всех пороков империалистической Германии. По нату­ре склонный к монархическому абсолютизму и милитаризму[5], этот прусский юнкер на престоле возбуждал радужные надежды в серд­цах антисемитов. На первых порах эти надежды не оправдались: по принятом этикету новый монарх в ответ на поздравления уверял, что для него равны все граждане. Такие заявления могли на время устра­нить опасение законодательной отмены гражданского равноправия; но Вильгельм II ничего не сделал для того, чтобы устранить админи­стративный произвол, фактически сокращавший равноправие евре­ев. Все реакционные элементы в правительстве остались на местах или были заменены особами той же породы, а пропаганда крайнего антисемитизма не встречала тех полицейских и цензурных препят­ствий, которыми обуздывалось всякое свободное слово слева.

В 1889 г. состоялся съезд антисемитов («Antisemitentag») в Бо­хуме, где принимали участие более радикальные элементы партии, не довольствовавшиеся умеренною тактикою Штеккера. Здесь за­давали тон агитаторы Либерман фон Зонненберг, призывавший к бойкоту евреев, и лидер «Антисемитской народной партии» Отто Беккель. Последний в своих речах и брошюрах осуждал правых антисемитов, опиравшихся на дворянство, и требовал, чтобы антисемиты выступали как крестьянская партия (за это Беккеля, аги­тировавшего в Гессене среди крестьян, прозвали «крестьянским ца­рем» (Bauemkönig). Съезд в Бохуме решил, что антисемитизм должен иметь не только национальную, но и социальную подкладку, а пото­му дал партии новое название: «Немецко-социальная партия» (Deutsch-soziale Partei). От переименования сущность партийной про­граммы изменилась только в смысле большей радикальности требо­ваний: съезд признал нужным добиваться, чтобы евреев лишили права быть избираемыми в парламент и даже городские думы, чтобы их не допускали ни на государственную, ни на муниципальную службу; ев­рейские судьи, адвокаты, врачи, техники могут практиковать только среди своих соплеменников; еврейские купцы не могут быть члена­ми торговых палат; евреи, как иностранцы, освобождаются от на­туральной воинской повинности и взамен уплачивают определенную поголовную подать. Требовалось еще, чтобы правительство подвер­гло Талмуд научной экспертизе с целью обнаружить «опасные для государства» поучения этой книги. Было признано необходимым немедленно изгнать из Германии евреев, еще не получивших на­турализации, и не допускать иммиграции из России. Это требова­ние предъявлялось после того, как по жестокому распоряжению прусского правительства (1887) были выселены из Пруссии сотни еврейских семейств, давно переселившихся туда из России, а но­вые эмигранты безжалостно отгонялись пограничными жандар­мами обратно к российской границе. Эти требования «радикаль­ных» антисемитов очень нравились заинтересованным группам городского и сельского населения. Радикалы завоевали все сим­патии, и штеккеровцы отступили на задний план. Сам Штеккер в это время уже утратил свое влияние при дворе и, вследствие раз­ных интриг, был уволен от должности придворного проповедни­ка. В 1890 г. победили на выборах в рейхстаг крайние антисеми­ты; в парламент вошли пять антисемитских депутатов, в том чис­ле Либерман и Беккель.

Против злых духов антисемитизма немецкое еврейство боролось священными заклинаниями. В 1884 г. съезд раввинов в Берлине опуб­ликовал декларацию о том, что опороченное антисемитами нрав­ственное учение иудаизма отличается идеальной чистотой. «Именем единого Бога» 120 раввинов торжественно объявили, что иудаизм основан на заветах любви к ближнему, даже чужому и иноверцу, и на полной веротерпимости, как это видно из библейских текстов, хоро­шо известных и антисемитам; если же в позднейшей религиозной письменности встречаются изречения, противные этим основным заповедям, то они являются только мнениями отдельных лиц, лишен­ными обязательной силы. Для той же цели «Союз немецко-еврейс­ких общин» опубликовал в 1889 г. «Основные положения еврейского нравственного учения», которые, по словам одного наивного еврей­ского историка, «произвели повсюду прекрасное впечатление», ве­роятно — на самих евреев, ублажавших себя мыслью, что можно черта выкурить ладаном.

При полном смирении в области национально-политической еврейские общины проявляли большую чувствительность там, где затрагивался религиозный быт. В 1886 г. антисемиты изобрели но­вый способ пакостить евреям: от имени различных «обществ для по­кровительства животным» поступила в рейхстаг петиция, требовав­шая запрещения еврейского способа убоя скота — «шехиты», по ко­торому животное зарезывается без предварительного оглушения, что будто бы увеличивает его страдания. Ввиду религиозного значения обряда «шехиты», основанного на древних анатомических сообра­жениях и не допускающих никакого отступления, удовлетворение пе­тиции было