разыгравшийся аппетит любопытства хватал, плевал на пальцы и перелистывал, был в возбуждении, лихорадочно что-то искал, по форме напоминающее нечто, не имеющее связи с привычным восприятием любой из существующих форм, что он искал? Такое бывает с одураченным, пойманным на крючок человеком.

Наверное, загадка в первопричинах, все мирозданье как-то чешется гоняя блох, вселенная не пылится стоя на полке, да и сам человек с размахом в карты играет, по сути прав никаких не имея. Наше незнание, в какие дали, к каким обрывам приведешь, шутов балаганных на пестрой ярморочной нити?

Чары спали, пришло прояснение, Генри увидел в запыленной бутылке живого духа зла и в соседней оказался тоже колоритный рогатый, мохнатый с длинным носом и колодой карт. Неизвестные были литературными антагонистами масти меченой, паленой.

— Честноточный — прочитал Генри медную табличку и хмыкнул, вернув бутыль на место.

— А ты у нас, Амброзий туз. Солидно звучит — сказал впечатленный детектив.

— Послушайте, духи зла, а вы случайно не знакомы с серфингистом, который — Генри оборвали на полуслове.

— Ходит по потолкам в гавайской рубашке и просит виски — перебив, продолжил дух зла звавшийся Честноточным.

— Ротшильд, если бы вы знали, кто это действительно. Смею вас уверить, вы однозначно не захотели, что бы он заинтересовался вами.

— А ещё я знаю, где Вэн.

— Где? — вырвалось у Генри.

— Ха, где, где? Да в заднице! — не сдержался Амброзий туз.

Генри уставился на крошечного Амброзия.

— Как-то малопонятно звучит, вы не находите? Как прикажете понимать вашу правду?

— Так и понимай, как сказано! — прикрикнул Честноточный.

— Нет определенно недалекий детектив, ему честно ответили, точно указав где, а он все летает, не умея парить! — дух зла демонстративно показал средний палец, тем самым прекратив разговор.

Не умея парить, непринужденно ведя разговоры, Генри лишился множества собеседников, он прикинул, что в бутылях наверху должны бы находиться более словоохотливые и не такие честные до прямолинейности духи зла.

— Что же имеем? Книги здесь великих смыслов, непознанно полезны в край всего, а собеседники не досягаемы для меня. Оставим трубу в саже, пусть копит пыль, паутину, черноту — это был, бесспорно, умный вывод. Но куда идти, когда все двери нараспашку?

Генри двинулся обратно к исходной точке, но такой расчёт оказался неверным и снова плен чернейшего колдовства, руководимый костлявой рукой из-за ширмы, поглотил отважного детектива, который мечтал пострелять из своего глока и избить до полусмерти Вэна.

Находясь где-то и интуитивно идя куда-то, Генри вдруг поймал себя на мысли, что он привык к своей нелепой одежде. Странное безразличие. Вот, человек по природе своей консервативных взглядов, шатается непонятно где, походя на балаганного шута и плевать, главное пистолеты при нем.

— И что теперь? Выглядеть смешно, это не диагноз. Может быть, в распрекрасной Шотландии есть целый клан Маоистов в полосатых гетрах и волосами цвета хаки — после возникла уверенность, такая непомерная, что двери задрожали.

Комната отдыха и спроса на содержимое карманов. Никогда, ни в коем случае, ни под каким предлогом, не заходите туда! Иначе вас околдуют не докуренными сигаретами кальянные гуру, не доеденные бифштексы вам продадут втридорога, еще вы расплатитесь за выпитый наглой рожей виски. Ваши карманы аккуратно подчистят и наградят просроченным собачьим кормом, ожерельем из куриных лапок.

Вас превратят в чёрную курицу, которую выпотрошат в диком ритуале Вуду. Вы узнаете, каково отплясывать без головы и дёргаться в пыли уходя в гипнотический транс обезумевших жриц. Тучных чернокожих теток, чьи нагие тела лоснятся от пота, они раздавят вас, вы исчезнете в бесчисленных складках кожи. Громадные задницы втопчут вас в пыль и смешают с потом.

Вас заставят совокупляться с крошечной женщиной, у которой плоская грудь, большие амбиции и нос в бородавках, причем публично, а все остальные будут рады услужить подлостью мелкой и колкостью язвительной. Шепотом заговорщиков, очерняя вашу честь за спиной.

Генри отпрянул в сторону, но голос в голове и отражение в зеркале, продолжали в унисон настойчиво говорить уже слишком грязные вещи даже для дешёвых сенсаций. После они добрались до Марты, очернив и без того не ангельский образ.

— Хватит грязи! — и Генри выстрелил в своё отражение, в зеркале, было неприлично много крови, чья-то голова стала достоянием стен. Голос притих и не издавая звуков исчез.

— Вы Генри Ротшильд младший? — перед ним появился человек в парадной ливрее и необычно оттопыренными ушами.

— Ваше лицо мне знакомо — задумчиво произнес Генри, но ушастый ничуть не смутился.

— Естественно оно вам знакомо, только не говорите об этом остальным — тоном заговорщика сообщил человек в ливрее.

— Откуда я его могу знать? Вообще, как можно кого-то знать, если лицо этого человека вам знакомо, а видите вы его впервые? — так Генри выяснил, что следует он за совсем незнакомым человеком.

— Сюда м-р Ротшильд — и ушастый отойдя в сторону, пригласил Генри в просторную собачью конуру, предварительно дёрнув за серебристый шнур звонка.

— Кто там? — спросил грубый мужской голос.

— Ах, да это наш Генри — тут же запричитал женский голос.

— Мы же пригласили его на чай. Проходите дражайший Генри, мы вас заждались, уж и поверить не могу, что это вы.

Генри пригнувшись, втиснулся в конуру. Поздороваться он не успел, потому как получил ощутимый пинок под зад и лицом угодил в заранее приготовленный пышный торт, тут же завязалась драка. Вернее карикатурное избиение, какие-то дряхлые старухи, словно стая ворон налетели на Генри, тыча своими клюками, а бравые розовощекие молодчики швыряли гнилые помидоры, тухлые яйца.

Собравшись с силами, Генри сделал отчаянный рывок и оказался у стены, отирая текущую кровь, он увидел вполне приличных людей, которые мирно обедали, беседовали. Куда подевались нападавшие?

— Что с вами случилось Генри? — сочувственно спросила не молодая женщина с разносом в руках, это была миссис Кроунхэнд.

— О боже, Генри, что произошло! — повторил вопрос подошедший мистер Стоунхарт, протягивая чистый платок.

— Генри вам нездоровится? — подобный вопрос и не искренняя участливость мистера Спайдрайса, насторожили нашего детектива. Попахивало наигранностью и плохо скрываемой ложью.

— Знаете, я, пожалуй, откажусь от чая, по причине катастрофической нехватки времени и да, пожалуй, мне нездоровится — задумчиво сказал Генри, рассматривая чётки сидящего неподалёку семинариста в сутане алого цвета, он был одним из тех круглощеких ублюдков.

Жестокость имеет природу огня, она мгновенно вспыхивает в отравленной гневом душе, происходит вспышка ослепляющей ярости. Генри вынул оба пистолета, его губы стали тонкой полосой, его глаза почернели, его скулы заиграли желваками, он мертвенно побледнел.

Выстрел и мистер Стоунхарт рухнул на пол, прикрывая окровавленную грудь, вторая пуля выбила весь мозг, завопила