Я хотел бы еще раз подчеркнуть серьезность угрозы, исходящей от инвазивных видов. Некоторые авторы — к счастью, их не так много — наивно полагают, что со временем чужеродные виды растений и животных сформируют «новые экосистемы», которые заменят собой естественные, уничтоженные нами (и сопровождающими нас в наших путешествиях неместными видами организмов) экосистемы. Существуют данные, показывающие, что некоторые чужеродные виды растений способны «натурализоваться» в островной среде или, другими словами, адаптироваться к ней посредством естественного отбора. Но это происходит только там, где нет большого разнообразия видов растений и наблюдается относительное изобилие свободных экологических ниш, которые могут быть заняты чужаками.

С экологической точки зрения попадание любого чужеродного вида в экосистему равносильно игре в русскую рулетку. Кто знает, сколько раз провернется барабан в револьвере вымирания? И кто знает, сколько в нем патронов? На эти вопросы можно ответить по-разному, в зависимости от того, кто эти чужаки и какие ниши они могут занять в новом доме. Если говорить о европейской и североамериканской растительности, практически всегда оказывается верным «правило десяти», известное всем специалистам по биологии инвазивных видов: суть его в том, что один из десяти завезенных видов проникает в дикую природу и один из десяти таких поселенцев начинает размножаться и распространяется настолько, что превращается в паразита. Среди позвоночных животных (млекопитающих, птиц, рептилий, амфибий и рыб) доля паразитических видов выше — приблизительно один из четырех.

При этом среди мигрирующих видов обязательно находится такой, который превращается в настоящего монстра, способного поспорить за первое место в конкурсе паразитов с хитридиевыми грибами, убийцами лягушек. Одним из таких убийц в мире растений является микония оголяющаяся (Miconia calvescens), декоративный кустарник родом из Мексики и Центральной Америки. Две трети естественных лесов на Таити стали жертвой этого захватчика. Микония добирается до самых верхушек деревьев и образует густые заросли, не оставляя места ни для каких других видов деревьев и древовидных кустарников и вдобавок лишая среды обитания всех животных, за исключением немногочисленных некрупных видов. Растительный мир Гаити ждала та же судьба. Но благодаря усилиям добровольцев, которые прочесывают дикие леса в поисках миконии и уничтожают все ее побеги, его удалось спасти.

Адаптация инвазивных видов к новым для них экосистемам обходится совсем недешево. По некоторым оценкам, к 2005 г. в одних только США расходы на борьбу с инвазивными видами достигли $137 млрд в год. И это еще без учета трат на защиту эндемичных видов и экосистем пресноводных водоемов!

Еще один пример — наземные птицы на островах Тихого океана, которые стали жертвой другой смертоносной силы. Если просто подсчитать, сколько видов птиц там исчезло, уже становится понятно, что ни одна другая группа позвоночных животных не пострадала так, как они. Начавшись 3500 лет назад с прибытием людей на архипелаги в западной части Тихого океана (Самоа, Тонга, Вануату, Новая Каледония, Фиджи и Марианские острова), череда вымираний продолжилась 7–9 столетий назад, когда началась колонизация самых удаленных островов (Гавайи, Новая Зеландия и остров Пасхи). До наших дней дожило лишь небольшое число видов, которые также находятся на грани вымирания. При этом две трети неворобьинообразных тихоокеанских птиц (почти тысяча видов) погибли. Таким образом, приблизительно 10% видов птиц было стерто с лица земли во время всего лишь одного этапа колонизации, в котором участвовало относительно небольшое количество людей.

На Гавайских островах, заслуживших недобрую славу столицы мира по числу вымерших видов, было утрачено большинство эндемичных видов птиц — и все по вине заселивших их полинезийцев и присоединившихся к ним позже колонистов из Европы и Азии. Жертвами стали местный вид орлов, бескрылый ибис (вид наземных птиц размером с индейку) и более 20 видов гавайских цветочниц — небольших птиц, питавшихся пыльцой растений, с ярким цветным оперением и длинными изогнутыми клювами, с помощью которых они могли добираться до пыльцы цветков с лепестками трубчатой формы. После прибытия полинезийцев к 1000 г. вымерло более 45 видов. С появлением европейцев и азиатов два столетия назад исчезло еще 25. Любопытно, что перья представителей некоторых из самых пестрых вымерших видов сохранились в одежде старой гавайской знати.

Массовая гибель видов на тихоокеанских архипелагах объясняется двумя причинами. Во-первых, из-за относительно небольшой площади и высоких показателей рождаемости среди колонистов архипелаги очень скоро оказались перенаселены. На некоторых удаленных островах хищническое истребление продолжается по сей день, пускай и в меньших масштабах. В 2011 г. на большом острове Эспириту-Санто в Вануату я видел, как вооруженные мощными рогатками охотники несут тихоокеанских плодоядных голубей (Ducula pacifica) — великолепных птиц с наростом на клюве, белым оперением тела и черными крыльями — в ресторан в Луганвилле.

Вторая причина массового вымирания заключалась в том, что островные птицы не боялись двуногих колонистов, потому что в ходе эволюции им не довелось иметь дела с подобными хищниками. (Не умея путешествовать по воде, змеи, мангусты и тигры так и не добрались до этой части Тихого океана.) Многие виды птиц также полностью или частично утратили способность летать, что характерно для наземных птиц, живущих на небольших удаленных островах. В результате они на своем примере доказали справедливость универсального закона вымирания: первыми погибают медленные, глупые и вкусные.

На островах в Индийском океане аналогичная судьба ждала маврикийских дронтов — нелетающих потомков голубей, отличавшихся необычайно большими размерами. Когда в 1598 г. на Маврикии высадились первые голландские моряки, они увидели птицу, которая так и просилась на тарелку: она была жирная, не могла летать и никого не боялась. Последняя запись о живом дронте, которого видел человек, датируется 1662 г. Та же судьба ждала и его двоюродного брата — дронта-отшельника, обитавшего на соседнем острове Родригес. Третий вид птиц, правда совершенно иного рода, — маврикийская пустельга, небольшого размера представитель рода соколов, — также оказался на грани вымирания, когда в 1974 г. четыре последние особи были пойманы и помещены в вольер, где они должны были размножаться под защитой. Когда число потомков достигло такой величины, что их можно было спокойно выпускать на волю, несколько особей были возвращены в естественную среду обитания в одном из немногочисленных сохранившихся уголков дикой природы. Таким образом, маврикийской пустельге, которой грозило полное уничтожение по вине жадного человека, удалось выжить, но только благодаря благосклонному участию того же человека.

В 2011 г. в горах острова Новая Каледония в Тихом океане, где мы с небольшой группой коллег-биологов занимались изучением муравьев, мы воочию наблюдали за похожей на дронта птицей. Это странное существо под названием «кагу» обитает только на главном острове этой французской провинции в юго-западной части Тихого океана. Когда-то их было так много, что кагу даже признали официальным символом Новой Каледонии. Теперь же численность популяции не превышает 1000 особей. Эта птица является классическим примером островного вида, который абсолютно беззащитен перед людьми, собаками и бродячими кошками. Она примерно такого же размера, что и курица, синевато-белого цвета, с длинным прямым красноватым клювом, длинными бледно-красными ногами и откинутым назад хохолком из белых перьев на макушке. Когда две птицы встречаются, хохолок у них приподнимается и расправляется, представая во всем своем великолепии. Кагу живут в густых лесах в гористой местности. Они ищут пищу на земле, питаясь главным образом насекомыми. Несмотря на наличие крыльев обычного размера, летать они могут только на короткие расстояния.