не показалось лениво. Не странно ли, отчего так?

– Просто про еду спрашивать привычно, а про необычные вещи нет. Не волнуйся об этом, это нормально, – читал он мысли, легко и непринуждённо…

– Ты что, подсыпал что-то в коктейль? – у меня странно кружилась голова. Подумала, было, встать, но сразу отказалась – лениво. Зря я предложила что-то приготовить – надеюсь откажется, ведь я не смогу стоять? А может даже и встать с кресла…

Его глаза, искорки… так приятно… моя сонливость…

Ах, до чего же мне хочется погружаться в омут его тайны…

Забинтованные ноги

– И сколько я спала? – Тщательно щурясь пробуробила я сонно, но обиженно, ни к кому не обращаясь и при этом продолжая дремать. Голос хрипловатый. В теле тяжесть, в затылке блуждающая боль. Ноги казались чужими и опухшими. Потрогав их под одеялом, я обнаружила что они аккуратно забинтованы.

Где я? В гостях… у… парижского любовника… прилетела… хорошо… несколько дней… мы разговаривали… я стреляла уток… пила текилу… и? – горький… как на юге… Спрашивала… что-то ещё… и теперь? – лежу в спальне… – живая… Стивен? – Одна.

И сразу – недоумение.... Почему одна? Почему заснула? Похоже я заболела… как будто знобит…

За окном темно. В комнате тоже.

В ногах что-то дернулось, где-то отдалось, сердце неприятно заныло. Поранилась что ли где-то? Что с ногами-то?

Интересно, где Стивен? Может ушёл? В бар? К тайному любовнику? Или где-то поблизости – замышляет что-нибудь… но скорее всего сидит в кабинете и работает. Или читает письма поклонниц. А может занят колдовскими экспериментами?

А может мне пришили чужие ноги?

Вот как в фильме «О счастливчик»? Согласился паренёк на эксперимент в мутной больничке, обещали заплатить – позарился, а среди ночи, непосредственно перед операцией, проснулся случайно, а сосед по палате странно хрипит и пускает из носа пузыри. А ещё дёргается телом… Вроде как будто чего-то с ним не так…

Паренёк главный герой тогда подкрался к кровати соседа, да и простыню-то, укрывающую тушку – откинул!

А там – с пришитой головой соседа – дёргается эпилептическим манером волосатая туша свино-борова! – Лежит на боку, вздрагивает и мелко-мелко сучит четырьмя копытцами…

Герой – с перепугу – аж с третьего этажа выпрыгнул: – сквозь стекло. Не иначе, каскадёра нанимали…

Да. Сквозь стекло… – навылет…

А в Москве?

На четвёртом этаже… по комнате мечется великовозрастный детина, выпить хочет, ломает его со всей дури… пока мать детины побежала на своих инвалидных ногах за водкой… А сам-то… ловит кого-то в воздухе. Руками схватывает: одной, другой, потом снова… И снова. Чёртиков, наверно, как описано в медицинских признаках белой горячки… Так, хватая попеременно обеими руками воздух, дошёл до окна, да, похоже, большого чёрта увидал! Да и – сквозь стекло – навылет… – рукой… что тот каратист на показательном выступлении…

Ясно дело – стекло вдребезги, двойное – оба слоя пробил: «стукнул раз – специалист, видно по нему»!

И сразу вдруг повыше запястья на руке – фонтанчик… поднимается и опадает! Поднимается и опадает. – В ритме… Алый фонтанчик… а хотелось бы потемнее. И не густой, а хотелось бы – погуще… Разлетается брызгами на полу и по ковру – слишком широко, но всё равно словно в замедленной съёмке…

А мужичок-то, детина, сразу проснулся – вмиг вылечился от горячки! И руку свою протягивает – суёт… и скулит жалостливо – подвывает… жалко так…

Крови уже по всему ковру много – вписывается в орнамент – совокупляется в современном дизайне от потерянного поколения…

Нет, конечно – я так резво, как герой кинофильма, не подпрыгнула. Напротив: медленно, но откуда-то очень чётко припомнила, где искать жгут, резиновую трубку для отсасывания воды из аквариума. Достала, удивляясь, что припомнила верно. Перетянула руку повыше локтя. И набрала скорую.

А потом спокойно села рассматривать, насколько изменился вид ворсистой поверхности ковра. Поверхность стала какой-то будто не красивой: алый цвет втянулся между ворсинками, и в целом – всё вместе сделалось почти чёрным. Сначала-то красный хорошо контрастировал с зелёным и синим, но не долго.

Пока мать детины принесла, наконец, спасительную бутылку, её дитятку уже увезли на скорой.

Ну а позже?

Да он замёрз на улице. Насмерть. Зимой следующего года.

Руку-то ему зашили, а голову… – вот кому бы очень пригодилась другая голова – какого-нибудь, к примеру – пришили бы голову орла? Или чью бы ему надо? Может, моржа? Или древнего мудреца? Чтобы не привела его замерзать – в отравленном бессилии – посреди безразличной к страданиям загубленных в каменных джунглях детей столицы.

Сквозь стекло – навылет…

Не буду смотреть на ноги, всё равно ничего не видно.

Америка. Стивен Кинг. Принц. Утку не подстрелила. Не попала. Москва. Четвёртый этаж.

А я видела тело, выпавшее из окна примерно с девятого.

Мимо окон вниз летело, а подол платья развивался и вихрился. Случайный взгляд примагнитился, и остановилась, и смотрела. И тело тупо шлёпнулось на козырёк над подъездом. Тогда его уже видно не было, и я пошла дальше.

Я возвращалась с кладбища, где навещала похороненную маму.

Нормально там на могилке, специфически очень тихо. Но мамы там нет. Она скорее во сне придёт, чем отзовётся из-под земли на кладбище… Хотя по правде сказать, она за все годы только два раза снилась.

Один раз – специально, приснилась чтобы предупредить.

В какой-то избе с бревенчатыми стенами мама сидела за дощатым столом, вероятно от времени сильно почерневшим, очень большим – на пол-комнаты… Мама посмотрела на меня, входящую в избу, и строго произнесла: «не надо тебе с ним быть». Обычно покойнили во снах не разговаривают. Понимаете? – Не надо… – так и сказала.

И всё. Без объяснений..

А я как раз уже была! С питерским парнем. Мы ехали на его дорогом почти новеньком джипе. В сторону «туда». Она приснилась днём на стоянке, когда мы, остановившись отдохнуть, задремали на пару часиков. И мама предупредила.

Я дружку рассказывать не стала. Чего хорошего услышать, что мёртвая мама не велела мне с ним дружить? Зачем ему знать? Ещё обидится, мол, родственники не уважают.

Но зря я не послушала маму. Надо было услышать, пускай бы хотя бы и без объяснений…

Дружок меня – по дороге в сторону «обратно» – разбил. Сильно разбил. Почти что вдребезги…

А сам… не пристёгнутый был – сквозь стекло, навылет – через лобовое: сначала вперёд, а потом вниз – с моста на перекрёстнную трассу