не даст ему такого шанса. Я тебе не наивная девочка, на меня все это не действует, Георгий Саныч.

Ирина вздохнула. Все-таки как вот это все некстати. Совершенно.

— Давай проясним. Ты, — она не постеснялась нацелить на Георгия указательный палец. — Красивый, успешный, богатый мужчина. — Георгий с улыбкой кивнул. — Я — дворничиха и консьержка. Совмещаю две должности. А еще я мою и убираю подъезд. Знаешь, почему? — она добавила в голос вкрадчивости.

— Почему?

— Потому что нуждаюсь в деньгах! И в жилье. И никакого иного источника дохода у меня нет.

Он помолчал.

— Ты полагаешь, что это разделяет нас?

— Разве нет?

— Но, может быть, есть и что-то, что нас объединяет?

— И что же это? — Ирина чувствовала, что утрачивает нить разговора и свое в нем, теперь кажущееся, как она понимала, преимущество!

— Мы никогда этого не поймем, если не узнаем друг друга поближе.

2

Ира открыла рот, но слов не нашлось. Она еще стояла, раскрыв рот, когда мужская рука легла на ее поясницу. А мужские губы коснулись ее — приоткрытых.

Вот так вот просто. Раз — и все. И поцелуй.

Мягкий. Теплый. Неправильно нежный. С внезапно ударившим желанием прижаться к тому, кто целует. Положить руки ему на плечи, а еще лучше — закинуть на шею. И — уже совсем всем телом прильнуть, чтобы его руки надавили на поясницу. А его губы — на ее, добавив сладости в поцелуй. Добавив страсти.

Ира отстранилась резко, почти оттолкнула. Отвернулась, уходя, прячась от темно-карего взгляда. Вблизи у него ресницы вообще роскошные. И губы мягкие не только на вид, но и наощупь.

Как же ты мягко стелешь, Гошенька. Мастерски. Профессионально. И вдруг навалилась усталость. Та самая, тошнотворная, такая, что желание упасть, лечь обессиленно, вот прямо здесь и сейчас, на неровный бетон крыши — едва удержимо. И гори все синим пламенем.

— Зачем я тебе — для коллекции? — вышло, конечно, резко.

— Нет, — Георгий, кажется, не ожидал таких слов от нее. Моргнул — Просто… так.

— Просто так — это как раз и называется «для коллекции», Гоша.

Он смотрел на нее молча и прищурившись. Солнце, начавшее резко закатываться, бросало на его лицо причудливые тени.

— Хорошо, — резкость из голоса не уходила, и Ирина ничего с этим не собиралась делать. — Мне все равно — просто так или для коллекции, называй, как хочешь. Пошли.

— Куда? — он нахмурился.

— Ты же хочешь секса? Вот и пошли. Лучше к тебе, у тебя кровать явно удобнее.

Налетевший порыв ветра взъерошил ему волосы, надул крутку. Георгий засунул руки поглубже в карманы джинсов. Взгляд из-под темных бровей был мрачнее мрачного. Что, не нравится, когда играют не по твоим правилам, Георгий Саныч?

— Ты меня боишься, — процедил он мрачно.

Ах, как это знакомо. Как предсказуемо. Гоша, Гоша, неужели я не стою проявления даже капельки фантазии?

— Нет, конечно.

— Да, конечно.

Ира покачала головой.

— Нет, на этот простенький пикаперский прием ты меня не поймаешь, Георгий. Или секс прямо сейчас — или ни хрена больше вообще. Выбирай.

Он молчал, пристально глядя на нее. Кивнул.

— Хорошо. Не будет никаких пикаперских приемов — ни простых, ни сложных. Банальный взаимообмен. Я вспомнил! Я тебе помог снег раскидать. Ты же видела — он растаял.

— Он растаял, потому что стало тепло.

— Нет, это потому что я его разбил!

Ира вздохнула.

— Ну и что это значит?

— Ты должна мне за помощь!

Вот он, бизнесмен высшего класса. Началось с чувства вины, кончилось шантажом. Да пошел ты…

— Ты всегда такой настырный? Или просто импотент?

Он неожиданно ухмыльнулся.

— Ты раскрыла мою самую большую тайну. Помоги мне ее сохранить. В пятницу тебе будет удобно? Театр, потом ресторан.

— Я сыта по горло театром одного актера в твоем исполнении!

Он бессердечно расхохотался.

— Одна красивая умная девушка мне недавно говорила, что всегда стоит доверять собственному суждению. Так что лучше посмотреть на игру профессиональных актеров, чем на мои жалкие потуги.

И снова усталость. Даже какая-то обреченность. Слово сказать — уже неподъемная работа.

— В воскресенье. Это мой единственный условный выходной.

— Воскресенье — это через три дня.

— Молодец, считать умеешь.

Запирая дверь на крышу, Ирина утешала себя мыслью, что, по крайней мере, поест вкусно. Она даже дала себе слово обожрать Георгия. Ибо нефиг ее целовать, а потом отказываться от секса почем зря!

***

— Ирочка…

Было бы глупостью надеяться, что ее розыски в шкафу останутся незамеченными.

— Да, мам? — Ирина обернулась к матери с плечиками в руках.

— Мне очень нравится это платье, — мама вытянула вешалку из рук Иры. — И тебе оно очень идет.

— Мне кажется, оно мне совершенно не идет, — пробормотала Ира. Теперь вся эта затея: с выбором одежды — а вся более-менее приличная одежда, кроме джинсов, курток и ботинок, осталась у родителей — да и само согласие провести вечер с Георгием казались Ире просто глупостью. Нет, даже не просто глупостью. Скорее, каким-то сокрушительным фиаско. Отказаться бы… но как?! Разве что сослаться на внезапно схвативший понос. Ира почему-то усмехнулась, представив, как сообщает это Гоше. И его реакцию.

Мама ее усмешку интерпретировала по-своему.

— Ну-ка, — она стянула платье с плечиков. — Давай-ка примерим.

К платью нашлись и туфельки. Ира разглядывала свое отражение в зеркальной дверце шкафа в спальне. Ну куколка. В талии узко, лиф облегает, юбочка пышная. А если волосы уложить и макияж сделать — то вообще куколка-конфетка. Георгий Саныч слюной захлебнется.

— Ирочка… — в комнату снова вошла отлучавшаяся на кухню мама, подошла сзади, заправила прядь волосы дочери за ухо. — Ты куда-то с подружкой собралась?

Ира вздохнула.

— Нет, мама, не с подружкой.

Мать и дочь смотрели друг на друга в отражении зеркала.

— Я собралась в воскресенье в театр. С мужчиной. Он владелец автомобильного холдинга. Красивый. Не женатый. Его зовут Георгий. — Мама молчала, и Ира безжалостно добавила: — Надеюсь, у меня с ним ничего не получится.

— Ох, Иришка…

Мама обняла сзади, и Ира замерла в материнских объятьях. Вот мамины руки — самые лучшие. Самые безопасные. А остальное — яд и тлен.

Глава 4. Мамаша, шо, я не понимаю? Дети могут не выходить. Потому что уже поздно и некуда

1

Георгий: Я зайду за тобой через десять минут.

Ирина смотрела на сообщение. Георгий стребовал с нее номер телефона. И вот теперь оповестил о своих намерениях.

Ирина: Хорошо, что предупредил. Я позвоню лифтеру, чтобы они остановили лифт на часок.

Георгий: Я спускаюсь пешком.

Кто б