— И?

— Часть энергии, которую вы накопите, вы сможете обменять на товары и услуги нашего каталога.

Теперь понятно, зачем Системе понадобилось дарить мне приветственный бонус — всего лишь, чтобы привлечь моё внимание к каталогу и раздразнить аппетит. Очень уж товары соблазнительные. Как устоять и не купить чемодан, в который можно упаковать целый фургон всевозможного добра, при условии, что магия будет не только раздвигать пространство, но и снижать вес?

— А если я не стану ничего покупать?

— Ваше право, Душа. Прожить текущую жизнь и не совершить ни одной покупки — ваше безоговорочное право.

— И в чём подвох?

— Подвоха нет. Вы проживёте в этом мире полноценную жизнь и отправитесь на следующее перерождение.

Господин оператор, с честным видом втираете, что подвоха нет?

— Надо полагать, стартовые условия следующей жизни будут гораздо суровее нынешних? Никто не заставит меня тратить караты впрямую, но всегда можно действовать косвенно, через жизненные обстоятельства.

— Я восхищаюсь вашей незаурядной хваткой, Душа. Надеюсь, консультация оказалась полезной. Спасибо, что выбрали Систему. Желаю вам приятных перерождений.

Мелодично звякает невидимый колокольчик.

Экран показывает, что беседа окончена.

Ругнувшись, я швыряю мобильник в стену и смотрю, как он, не долетев десяток сантиметров, исчезает. Повторно оператор, само собой, не перезванивает.

Из библиотеки я выхожу далеко за полдень, мобильник показывает без пяти четыре вечера. После установки путеводителя время стало двойным: по Системе и по Эспарту, так что я ещё раз убедилась, что бонус выбрала лучший из предложенных.

Выхожу я с пустыми руками. Листок, на котором я успела записать ключевые события, прячется у меня в декольте, и я собираюсь листик сжечь при первой же возможности. Я не боюсь, что записи кто-то прочитает, они сделаны кириллицей, и я сомневаюсь, что найдётся гений, способный расшифровать иномирный язык, опираясь на пяток кривых предложений, однако я всерьёз опасаюсь неприятных вопросов, которые господин Феликс обязательно задаст, если наткнётся на головоломный шифр, не поддающийся разгадке — так что сжечь, обязательно сжечь.

Воспоминания я доверила мобильнику, набила в заметках. Если от «носителя», как выразился оператор, пока не избавиться, пускай хоть пользу приносит.

Итог моих долгих размышлений неутешительный.

У меня аж три проблемы, и все три глобальные.

Билет на выход из Системы, пленницей которой я оказалась стоит, я посмотрела цену, баснословно — двести миллионов карат. Нет, дело не в том, что я хочу обратно в больницу, в искалеченное кипятком тело. Мне категорически не нравится отведённая мне роль. Роль дойной коровы.

Моё будущее в мире «Фаворитки герцога» тоже сомнительно. Мало того, что оно само по себе сомнительное, ведь я знать не знаю, для чего меня оставил барон, уж точно не из отцовских чувств, так ещё и по сюжету мне грозит вечное заточение в монастыре. То, что я не собираюсь оплачивать покушение на главную героиню, ничего не значит. У неё без меня врагов хватает. Бандитов может нанять кто угодно, а меня подставить.

И, наконец, что сейчас меня тревожит больше всего — сюжет обещает смерть господину Феликсу. Эгоистично пройти мимо? Не могу. Но и как помочь не представляю, потому что я не дочитала до глав, где рассказывается про его гибель. О его смерти я знаю только потому, что пролистала эпилог. Сказать: «Будьте осторожнее»? Он всегда осторожен. Безусловно, я предупрежу об угрозе. Не лично, чтобы избежать неприятностей, а отправлю анонимку. Что ещё? Скорее всего, одну покупку в Системе я сделаю…

— Добрый вечер, — вежливо киваю я служанкам.

Увлёкшись, я пропустила обед. Желудок требует наверстать, и я пришла на кухню.

— Юная госпожа?

— Найдётся что-нибудь перекусить? — улыбаюсь я и усаживаюсь за стол на прежнее место.

— Синьорина, вы изменяете своим привычкам?

Я бросаю взгляд на бойкую служанку и замечаю в её взгляде отнюдь не удивление. Злорадство?

Измена привычкам в день убийства вызывает подозрения, не так ли? А умело запущенная сплетня в считанные часы превращается в уверенность, что это я при толпе свидетелей забила Кару сковородкой.

— И? Ты не заметила, что сегодня все изменили своим привычкам?

Рыжуля ставит передо мной тарелку с супом:

— Синьорина, простите, но господа уже от обедали.

В бульоне плавают крупные четвертинки картофеля, красные котелки моркови, прозрачные луковые чешуйки, половинки яиц. По одному виду понятно, что порция мне досталась из котла для слуг. А намёк рыженькой мою догадку подтверждает.

— Всё в порядке, спасибо. Чаю, пожалуйста.

Суп оказывается довольно пресным, но вполне сытным, съедаю я с удовольствием.

Пока ем, не забываю исподтишка наблюдать за слугами. На кухню я пришла не только ради еды. Совсем скоро, за ужином, господину Феликсу подадут яд.

— Позови-ка ко мне её, — шёпотом распоряжаюсь я, кивком указав рыжуле на бойкую.

И обращаюсь в слух.

— Мади, тебя синьорина просит, подойди.

Расчёт оправдался. Будем знакомы, девочка-проблема.

Пользуясь тем, что бок прикрывает стена, я опускаю руку под стол. Одной мысли хватает, и в ладони появляется мобильник. Я наскоро дополняю заметки именем подозрительной служанки, сохраняю, и мобильник послушно исчезает.

— Синьорина, вы хотели меня видеть?

— Да, Мади.

Служанка вопросительно смотрит, но я как ни в чём ни бывало продолжаю пить чай.

Минута, вторая.

— Юная госпожа?

— М? О, я увидела всё, что меня интересовало. Можешь идти, Мади.

Если она причастна, начнёт нервничать.

Хотела бы я знать, яд подсыпят на кухне или уже в столовой?

Я допиваю чай, отставляю чашку.

— Спасибо, — нейтрально благодарю я, ни к кому не обращаясь.

Я поднимаюсь, выхожу из кухни, плотно закрываю за собой дверь. Очень надеюсь, что мне удалось остудить Мади, и она поостережётся выставлять меня убийцей. Впрочем, даже такие сплетни можно обернуть себе на пользу.

Скажи мне кто утром, что я добровольно пойду разыскивать господина Феликса, не поверила бы.

В доме я ориентируюсь плохо, поэтому выхожу в вестибюль и поднимаюсь по парадной лестнице. Я приблизительно представляю, где господские жилые покои, где гостевые. Моя спальня в коридоре для слуг, причём слуг среднего звена. Той же экономке явно полагается больше удобств. Хотя… а есть ли в доме экономка? В романе об этом не было ни слова.