– Ну, если так. – Захарова не стала активно возражать, только больших надежд на мое предприятие она, кажется, не возлагала.

– Ту женщину зовут Ирина Краснихина, – продолжила я. – Это имя вам ни о чем не говорит?

– Нет.

Только я хотела поинтересоваться подробностями похищения, как раздался звонок в дверь. Это пришли гости – пухленькая девочка в очках лет десяти и ее бабушка, женщина лет шестидесяти, тоже с лишним весом. Они подарили Тане набор заколок для волос и шампунь. Именинница была в восторге! А мать, глядя на нее, украдкой смахнула слезу.

– Полина, может, у вас действительно что-то получится, – мечтательно проговорила она. – Нам сказали, что надо свозить Таню на море, в детский санаторий. Только бесплатная путевка нам не положена. А еще было бы неплохо провести ей хотя бы один курс иглорефлексотерапии, но опять-таки за деньги.

– Я уверена, что очень скоро вы сможете все это позволить себе.

– Оля, ты что, на диете? – поинтересовалась старушка, услышав мою последнюю фразу. – Совершенно напрасно! С твоей-то фигурой можно позволить себе каждый день есть сладкое. Это нам со Светой надо считать калории, но мы все равно позволяем себе вкусненькое по праздникам. Пойду к девчонкам, посмотрю, чем они там занимаются.

– Мне надо знать подробности похищения, – сказала я, едва мы с Ольгой остались в кухне одни.

– После полдника дети были на прогулке, – начала вспоминать Захарова, заправляя салат низкокалорийным майонезом. – Около входа остановилась серебристая «Ауди А-8», точно такая же, какая была у нас. Таня потом говорила, что не только увидела «нашу» машину, но и услышала в приоткрытое окно «папин» голос, позвавший ее. Вероятно, это была запись. Боря иногда подъезжал к воротам садика и, не выходя из машины, ждал дочь. Так что ничего необычного для Тани в этом не было. Она сказала воспитательнице, что за ней приехали, и побежала к машине. Дверца открылась, Танечка села на заднее сиденье, кто-то сразу же поднес к ее лицу мокрую тряпку, вероятно, пропитанную хлороформом, и она отключилась. Дочка пришла в себя уже в каком-то вонючем подвале. Она лежала на рваном одеяле, а прямо над ней проходила труба, из которой капала ржавая вода.

– Да-да, у нас с утра тоже текла из крана ржавая вода, – снова вмешалась в наш разговор вернувшаяся в кухню баба Тоня. – Такие деньги за коммуналку берут, а качество воды оставляет желать лучшего! Я вот, помню, раньше пила воду прямо из-под крана, а сейчас – только фильтрованную… Я смотрю, салатик готов, отнесу-ка я его на стол. Оля, а что насчет горячего?

В ответ Захарова достала из морозилки коробку с куриными наггетсами. Во взгляде соседки так и читалось: «Маловато на всех будет». Подхватив салатницу, она направилась в комнату, а Ольга продолжила свой рассказ:

– Очнувшись, Танечка стала звать меня, папу, но незнакомый женский голос крикнул ей через дверь, чтобы она заткнулась, иначе ее рот заклеят скотчем. Дочка расплакалась, и та женщина выполнила свое обещание – пришла, связала ей руки, залепила рот и ушла в соседнее помещение. Через какое-то время она вернулась и сказала, что собирается ее покормить, но сделает это, если только Таня пообещает вести себя тихо. Дочка, жутко напуганная происходящим, закивала, давая понять, что больше не будет кричать. После этого женщина сунула ей сухой «анаком» и открытую бутылку с водой. Воду Таня пролила, потому что у нее от страха руки дрожали, а что делать с брикетом сухой лапши, долго не могла сообразить. Мы ведь ничего подобного раньше не покупали! Но голод заставил ее попробовать «анаком», оказалось, что его можно грызть, как сушки.

– Я тоже люблю семечки погрызть, – подстроилась к нашему разговору Антонина Федоровна, услышав обрывок последней фразы. – Но это так, во время просмотра сериала. Ну что, Оля, девчонки уже проголодались. Скоро за стол сядем?

– Скоро, Антонина Федоровна, скоро, – заверила ее хозяйка, переворачивая на сковородке наггетсы. – Полина, хлеб нарежьте, пожалуйста.

– Оля, а может, макарончики отварить? – ненавязчиво предложила соседка.

– Таня не ест макароны, – заметила мать именинницы, а когда соседка вышла из кухни, добавила: – Ничем другим дочку в том подвале не кормили – только сухой лапшой. С тех пор она на макаронные изделия вообще смотреть не может, ни в каком виде и ни под каким соусом. А поили ее простой водой из-под крана. Таня подглядела в щелку двери, как та женщина наливала ее в бутылку. Также украдкой дочке удалось разглядеть ее лицо, ведь когда она заходила к ней, то надевала темные очки и медицинскую повязку.

– Еще кого-нибудь из похитителей Таня видела?

– Дочка рассказывала, что в машине, которую она приняла за нашу, за рулем сидел дяденька в такой же одежде, как у папы. Был ли кто-то на месте переднего пассажира, у нее не отложилось в памяти. Назад она села только потому, что именно та дверца открылась. Там уже кто-то сидел, возможно, вчерашняя блондинка. Она и усыпила ее. В подвале же никого, кроме той женщины, она больше не видела, но слышала, как она то и дело разговаривала по телефону с каким-то Юджином. Это иностранное имя, у нас таких знакомых точно нет.

Стоило бабе Тоне войти в кухню, как я вручила ей поднос с нарезанным хлебом. Только она потопталась с ним на месте и поставила его обратно на стол. Зато тарелка с золотистыми хрустящими наггетсами пришлась ей по вкусу. Как только Ольга переложила в нее последний кусочек, бабуля взяла у нее тарелку и понесла ее в комнату.

– А каким образом происходил обмен? – поинтересовалась я, впечатленная дерзостью совершенного похищения.

– Может, потом поговорим? За стол пора садиться.

– Хорошо, потом так потом. – Я не стала ни на чем настаивать.

Мы сели за стол. Куриные наггетсы разлетелись по счету «раз». Оливье также разошелся на «ура». Света и ее бабушка перешли на колбасную нарезку.

– А сейчас будет сладкий стол. Полина, поможете мне?

– Конечно. – Я встала из-за стола и пошла вслед за хозяйкой.

Ольга достала из холодильника торт и восхитилась:

– Какая красота! Даже жалко резать его.

Воспользовавшись тем, что мы снова были одни, я не удержалась и поинтересовалась:

– Так как же происходил обмен?

– Мужу позвонили на мобильник. Номер, конечно же, не определился. Некто, как и прежде, каким-то нереальным голосом поинтересовался, собрали ли мы всю сумму. Прежде чем ответить на этот вопрос, муж попросил передать трубку дочке. Звонивший отключился. Следующий звонок раздался только через полчаса, которые показались нам целой вечностью. Едва Боря ответил, как Таня стала умолять отца забрать ее поскорее домой. Муж задавал дочке какие-то вопросы, пытаясь понять, живой это голос или запись. Танюша отвечала невпопад, вероятно, потому, что была слишком напугана всем происходящим. Тем не менее Борис решил, что все-таки общается с дочерью, а не слушает куски диктофонной записи. Когда его снова спросили, готовы ли деньги для выкупа, Боря сказал, что готовы. После этого ему дали инструкции. Мы с мужем должны были разделиться. Ему – с деньгами – предстояло поехать на запад Горовска, в промзону. А мне – в сторону психбольницы…