Присев перед тем, что осталось от молодой женщины по имени Гиневра, Себастьян убрал под простыню белую изящную руку и тихо ответил:

— Нет, не все равно.

Себастьян пересекал двор, направляясь к конюшне со стеклянными куполами, когда услышал, как его окликнули по имени:

— Лорд Девлин!

Он обернулся и увидел министра внутренних дел, лорда Портланда, который шел к нему по мощеной дорожке. Полуденное солнце ярко подсвечивало огненно-рыжие волосы вельможи, но лицо его было бледным и напряженным, словно от беспокойства.

— Пройдемся немного, милорд, — предложил Портланд, сворачивая на тропинку, пролегавшую вдоль широкой зеленой лужайки. — Насколько я понял, вы согласились помочь разобраться со вчерашним не совсем обычным происшествием.

Себастьян не был коротко знаком с графом Портландом, хотя, вернувшись из Европы, он целый год посещал званые обеды и суаре, на которых присутствовал и этот человек. Подобно Джарвису и Гендону, Портланд придерживался глубоко консервативных взглядов в политики, считая, что нужно продолжать войну против Франции и сохранять нынешние институты власти, несмотря на растущую волну требований реформ.

Однако каково бы ни было его мнение о реакционных взглядах этого человека, Себастьян не мог не уважать Портланда. Граф был одним из немногих членов правительства и представителей околоправительственных кругов, кто отказывался играть роль пешки в руках Джарвиса. Но в том, как Портланд отозвался о смерти жизнерадостной молодой женщины, назвав ее «не совсем обычным происшествием», было что-то неприятное, даже омерзительное.

— Если вы имеете в виду убийство леди Англесси, — сказал Себастьян, — то да.

— По мнению судьи и личных врачей принца, она совершила самоубийство.

Себастьян выгнул бровь.

— И вы этому верите?

Портланд покачал головой, с шумом выдохнув:

— Нет.

Минуту они шли молча, Портланд покусывал нижнюю губу. Наконец он нарушил тишину:

— Мне почему-то кажется, будто во всем этом есть и моя вина.

— Каким образом?

— Если бы я не отдал принцу ту записку…

Себастьян резко повернулся, чтобы посмотреть ему в лицо.

— Так это вы отдали принцу записку от леди Англесси?

— Да. Хотя, конечно, я понятия не имел, кто была эта дама под вуалью.

— Когда это произошло?

— Вскоре после начала концерта. Ко мне подошла молодая женщина, скрытая вуалью, и, протянув запечатанное послание, попросила передать его принцу. — Портланд помялся немного, на его бледных щеках проступили алые пятна. — Должен сказать, ко мне не впервые обращались с подобными просьбами.

Себастьян оставил свои мысли при себе. За многие годы кто только не перебывал в любовницах у принца, начиная с обычных танцовщиц и актрис вроде миссис Фицхерберт до самых знатных дам великосветского общества — в том числе леди Джерси и леди Харфорд. Приближенные принца часто были вынуждены играть роли сводников.

— Вообще-то я знаю Гиневру Англесси довольно хорошо, — продолжил Портланд. — Вернее сказать, знал. Она с детства дружила с моей женой Клэр. Мне даже в голову не пришло, что записку передала именно она.

— Не она, другая.

Себастьян увидел, как светло-серые глаза собеседника округлились, потом первый шок прошел и уступил место другому чувству, до странности напоминавшему страх.

— Что, простите?

— Когда вчера вечером камерный оркестр регента начал свой концерт, леди Англесси уже была мертва не менее шести, а то и восьми часов.

Портланд остановился как вкопанный.

— Что? Но… это невозможно.

— После смерти человеческое тело претерпевает определенные изменения. Температура окружающей среды и причина смерти могут ускорить или замедлить процесс, но не в столь огромной степени. К сожалению, здесь нет никакой ошибки.

— Но уверяю вас, я видел ее. Она отдала мне записку.

— Вы видели женщину под вуалью. Помните, как она была одета?

Портланд стоял не шевелясь, погрузившись в свои мысли, пытаясь что-то вспомнить. Наконец он покачал головой.

— Нет. Больше я ни в чем не уверен. То есть я бы сказал, на ней было зеленое атласное платье, как на леди Англесси. Но после ваших слов получается, что это невозможно.

— Может, и так. А может, и нет.

Министр снова покачал головой, всем своим видом выражая смущение.

— Не понимаю. Кто была эта женщина?

— Пока не знаю, — ответил Себастьян, разглядывая чаек, круживших над Стрэндом. — Но кто бы она ни была, она явно замешана в убийстве леди Англесси.

Себастьян послал лакея сбегать за экипажем, а сам остался на усыпанной гравием дорожке перед Павильоном, откуда наблюдал, как его слуга, мальчишка Том, подкатил на паре чистокровных гнедых лошадей и остановился.

По установившейся моде, которая не особенно нравилась Себастьяну, благородные светские джентльмены доверяли своих превосходных скакунов желторотым юнцам, наряженным в жилеты в черно-желтую полоску, за что и получили прозвище «тигры». Но Том проявил в своей новой профессии прирожденное дарование, чем немало удивил Себастьяна. Кроме того, Том обладал и другими талантами, обычно не свойственными «тиграм», и временами Себастьян прибегал к этим талантам не без пользы для себя.

Том, темноволосый двенадцатилетний парнишка с острым личиком, маленький и гибкий, выглядел моложе своего возраста, хотя с недавнего времени на его щеках заиграл здоровый румянец. Всего четыре месяца назад он был одним из тысяч безымянных пострелов, влачивших полуголодное существование на улицах Лондона, воришка-карманник с темным прошлым и тайной страстью к лошадям. Теперешняя его преданность Себастьяну была беззаветной.

Поймав на себе взгляд хозяина, мальчик не без шика подъехал к нему.

— Они сегодня очень бодры, хозяин, — сказал он, расплываясь в щербатой улыбке.

— Я обязательно прокачусь с ветерком по дороге к лорду Англесси. — Себастьян взобрался на козлы и принял поводья. — А тебя прошу остаться здесь. Поболтайся вокруг, послушай, что говорят на кухне и в конюшнях. Кто-нибудь из слуг обязательно что-то слышал или видел прошлой ночью. Меня особенно интересует, не переносил ли вчера кто-нибудь необычный груз. Довольно большой.

Том спрыгнул на землю, глаза его загорелись.

— Настолько большой, что внутри могло уместиться тело?

Сомневаться не приходилось — мальчишка быстро соображал. Себастьян улыбнулся.

— В общем, да.

Том отступил на шаг, придержав рукой шапку на голове, так как в эту секунду со Стрэнда подул свежий ветер.