— Что?

— Сотрудничество.

В лучах настенной лампы глаза моего собеседника, лишенные ярости, отсвечивали так, что выглядели прозрачными, как бы странно это ни звучало. Они напоминали дымчатый, очень темный топаз. Или редкий черный бриллиант. Я хорошо разбираюсь в камнях.

— Слушаю вас. — Я опять с трудом села — лежать перед незнакомым мужчиной, тем более перед этим, не представлялось мне возможным.

— Получается, у нас с вами есть общий враг — Шиманский, — сказал Валерий. — Мне нужно, чтобы вы выступили свидетелем в суде. Я планирую инициировать против нечистого на руку генерала судебное разбирательство. Это не просто. Для сбора материалов и подготовки понадобится время.

— Как же…? — начала было я, но москвич взглянул на меня, как на проштрафившуюся подчиненную, и договорить не получилось.

— В нашей стране нет такого института, как защита свидетелей, — продолжил он. — В данном случае полиция для вас опаснее банды. Но я предлагаю выход. Если согласитесь дать показания в суде против Шиманского, я, в свою очередь, гарантирую вам безопасность. До суда.

— А после?

— После тоже в долгу не останусь. Размер денежного вознаграждения готов обсудить. Если удастся засадить Шиманского, а такова цель, — защищать вас больше не понадобится. Единственное условие — до суда никто не должен знать, где вы и что с вами.

— Не получится. У меня семья, близкие… Я не могу их бросить. Прежде всего, я их содержу.

— Вот как? — удивился брюнет и пожал плечами — Ну, если вы готовы сложить голову во имя семьи, Бога ради. Кто вас осудит? Может, даже поставят памятник. Только учтите, что бедным родственникам придется искать деньги на ваши похороны, потом на оградку и на то самое надгробье. Вы им точно уже не поможете.

— Как вы можете говорить так…

— Разве я сказал неправду? Нет, возможно, вы оставите семье наследство. Но глядя на вас, — с новым налетом презрения он взглянул на мою заляпанную грязью одежду, — сомневаюсь, что вы завещаете им сокровища в стуле или виллу на Багамах. Однако, вы уже видели, как охотно уничтожает врагов Шиманский. Не боитесь, что помимо вас рикошетом и вашу семейку заденет?

И я его возненавидела. Особенно потому, что он был прав. Во всем. Я — бедна, я опасна для родных, я не проживу и дня без посторонней помощи.

— Кем был тот парень в желтом пиджаке? — надтреснувшим голосом спросила я.

— Кто?

— Убитый.

— Понятия не имею. Какая разница?

— Выясним, — встрял в разговор Сергей.

— Итак, что вы решили? — продолжал давить Валерий. — Жить или ускорить собственные похороны?

Я молчала. В затылке ломило и мысли путались. Всё во мне восставало против предложения олигарха, но был ли у меня выбор? У меня здесь друзья, Ника, семья, работа, квартира, все бросить вот так — с одного маху? Голова закружилась еще сильнее, напоминая об ударе и о том, что от смерти меня отделял один шаг. И если бы не выстрел… Кстати, а кто стрелял?

— Это вы застрелили того, кто напал на меня? — обратила я взгляд к Сергею.

— Ранил.

— То есть вы тоже…

— Я — начальник охраны человека, на которого уже совершалось покушение. Как, по-твоему, я должен отбиваться при случае палкой?

Я сглотнула: слишком много стрелков за один день.

— Тебе не о чем раздумывать, — спокойно добавил блондин. — Предложение Валерия — твой единственный шанс в сложившихся обстоятельствах. Считай, тебе повезло.

Да уж, действительно повезло… Я посмотрела на своего спасителя — в отличие от олигарха блондин не вызывал во мне негодования, скорее, наоборот. Если бы предложение исходило от него, я бы уже согласилась.

— Вы будете заниматься моей охраной?

— В том числе.

— И где вы планируете меня прятать?

— А вот этого никто вам не скажет, — буркнул Валерий. — Я не планирую подставляться, если вы, как в дурацком боевике, вдруг решите сообщить близким подробности.

— То есть вы хотите, чтобы я отправилась неизвестно куда, неизвестно с кем и неизвестно ради чего? — вспылила я.

— Известно, ради чего, — так же гневно ответил Валерий. — Я вам нужен больше, чем вы мне!

— Как я поняла, я вам тоже нужна. Как свидетель. Такие люди, как вы, ничего не делают без выгоды!

— Всё. Надоело. Соскребайте сами мозги с асфальта, и о помощи не просите в следующий раз… — Валерий развернулся и пошел к двери.

Я глотнула воздуха, понимая, что поступила глупо, и удивляясь себе. Раздражение, которое вызывал во мне этот человек, выходило за рамки: так выводит из себя дрель соседа, решившего, что в воскресенье на рассвете стены мягче; так сводит с ума скрежет вилки по стеклу, и комар, зудящий над ухом в летнюю ночь.

— Рекомендую успокоиться, — преградил путь боссу Сергей. — Валера, не дави на девушку. У нее шок плюс сотрясение мозга. — Он посмотрел на меня: — И ты тоже не кипятись. Подумай, Варя, но не долго.

Его голос успокаивал. Возможно, судьба дает мне шанс просто выжить? Сейчас. Потом сориентируюсь. В крайнем случае, убегу к кришнаитам в горы. Я закрыла глаза на секунду. Открыла их и сказала:

— Хорошо. Только мне нужны гарантии. В письменном виде.

— Договор к утру подготовит мой юрист, — бросил Валерий.

— И я хочу предупредить своих близких сразу, что я жива. Увидеться…

— Исключено.

— Смски хватит, — сказал блондин. — Я отправлю.

Они вышли из номера, так и не оставив мне телефон. Впрочем, сил с ними спорить у меня больше не было. Откинувшись на подушку, я вдруг вспомнила свое желание, высказанное этим утром дома брату и кузине после очередной претензии: «Вот и пожили бы сами, без меня! Видеть вас всех не могу!» И от того, что теперь так и будет, стало нестерпимо страшно.

Двигатель частного самолета мерно гудел. За стеклом иллюминатора плыли облака, то взбитые пеной, то похожие на небрежно оторванную вату. Салон с кожаными креслами цвета слоновой кости был роскошен, как свадебный лимузин, разве что с округлыми оконцами, высоким потолком, без шампанского и, собственно, без новобрачных. Валерий и Сергей вполголоса переговаривались в передней части салона. До меня доносилось еле слышное:

— Ограбление склада конфискацией не назовешь. Всю партию, сволочи, вынесли. Лена прислала накладную от китайцев. Это «та самая» партия. Угораздило нас.

— М-да. И Терёшкин явно лжет. Давай запихну его в подвал и подержу, пока не расколется, куда дел телефоны, — отвечал блондин.

— Не расколется. Боится чего-то. И сильно боится.

— А если припугнуть сильнее? Надавить на болевые точки?