Уолтер хотел огрызнуться, но внезапно для себя ответил честно:

— Йорк взял в плен троих. 132 — это вся рота за неделю. Но ведь взяли! И восемь пулеметов уничтожили[13].

Фон Ашберг невозмутимо кивнул:

— Вижу, вы действительно сильны в математике. Мой сегодняшний выигрыш — четыре пфеннига, господин Перри. Монета такого номинала у нас именуется «Бедный Генрих». Не станем его беспокоить, завтра у вас еще будет возможность отыграться. Вы упомянули бар. Не желаете отметить поражение?

— А я непьющий, — гордо заявил Уолтер Квентин Перри.

Слегка соврал, конечно.

* * *

К вечеру пассажирский салон преобразился. За стеклами клубились серые сумерки. Загорелось электричество, тени уплотнились, обрели острые углы. В карты по-прежнему играли, но часть столиков оказалась сдвинута, а возле одной из стен — той, что без окон, начал деловито размещаться оркестр. Намечались первые поднебесные танцы, о чем уже успела известить невидимая дама в репродукторе.

Уолтер решил, что самое время возвращаться в каюту-пенал. Там наверняка тоже есть электричество, а значит можно без помех продолжить знакомство с книгой Человека-паука, покорителя скал. Кое-что интересное он уже успел отметить. Маленький Вальтер Перри со своими приятелями облазил все горы в окрестностях Пэлл Мэлла, скалы тоже вниманием не обходил, но, само собой, без крючьев, шлямбуров, карабинов и прочего мудреного железа. Веревка — да, было, однако маленькому Вальтеру и в голову бы не пришло, что по ней не спускаются, а «дюльферяют».

Сильна она, наука!

Молодой человек взглянул в темное безвидное небо, прикинув, на какой они сейчас высоте. Наверняка выше километра. Гора Семи Пещер, умноженная надвое, и еще соседний холмик в придачу. И — никаких особых чувств. Почти как в поезде, только трясет меньше.

— Эй! Эй, вы!..

На «эй» Уолтер обычно не реагировал, но голос был женский. Пока он раздумывал, как поступить, в его предплечье впились чьи-то пальцы — маленькие, но весьма твердые.

— К вам обращаюсь!

…Носик-пуговка, голубые северные глаза, светлые волосы до плеч, белое платье в стиле Джоан Кроуфорд (широкие плечи, воланы на рукавах). Холодный равнодушный блеск бриллиантов. Колье на груди, серьги в ушах.

— Что вам нужно от моего дяди?!

Чуду было лет восемнадцать, поэтому Уолтер придержал то, что так и просилось на язык.

— Простите?

Сам же попытался сформулировать ответ. А действительно, что ему нужно?

— Вы что, глухой? Я, кажется, задала вопрос!

— Пожалуй, — Перри в нерешительности потер подбородок, — пожалуй, я был бы не против, фройляйн, если бы барон Виллафрид Этцель фон Ашберг-Лаутеншлагер Бернсторф цу Андлау сбрил усы. Они ему совершенно не идут.

Пальцы сжали предплечье, светлые глаза плеснули гневом.

— Авантюрист! Думаете, вы первый, кто охотится за его деньгами? Имейте в виду, как только вы пересечете границу Рейха, вас немедленно арестуют. Наших связей на это хватит!

Молодой человек не стал спорить.

— Знаете, фройляйн, это платье вам не к лицу. Джоан Кроуфорд чего такие носит? У нее фигура, как у больной каракатицы. А вы больше на зубную щетку похожи.

Осторожно отцепил чужие пальцы от пиджака, шагнул к алюминиевым ступеням лестницы. На первой ступеньке не выдержал, обернулся. Зубная Щетка исчезла, словно ее и не было. Зато оживился оркестр. Дирижер в черном фраке что-то втолковывал скрипачу, тот кивал, тускло блестела медь корнета. А вот и певица — черное платье, серебряные брызги по ткани.

Уолтеру расхотелось уходить. Вальсировать в этаком обществе он не собирался, но хотя бы послушать.

Дирижер раскланялся, взмахнул рукой…

Танго!

Молодой человек невольно вздохнул. Танго он очень любил, а вот танцевать так и не научился. Жаль!

Певица выступила вперед, улыбнулась…

Ступени сменялись ступенями, негромко, привычно гудели могучие моторы, голос певицы становился тише, но музыка все звучала, все не хотела отпускать…

Яркая обложка, глупые герои. — Подарок от мисс Виктории. — Вступайте в клуб, господин Вальтер Перри! — Мухоловка в подвале. — Мистер П и мистер Н. — Сержант Ларуссо и Волчья Пасть. — Подарок к Рождеству.

1

— …Желательно, чтобы ваша сторона серьезно отнеслась к переговорам. Я не связан с посольством, лишняя инстанция ни к чему. Разговаривать напрямую проще.

— Советскую разведку не устраивает моя кандидатура в качестве контрагента?

— Напротив, госпожа Мухоловка. Именно ваше участие обнадеживает. То, что мы о вас знаем, говорит в вашу пользу.

— Знаете обо мне? В самом деле? Значит, мое начальство прислало не того человека.

— Мир тесен. Девять лет назад, в 1927-м, в июльском восстании принимала участие совсем молодая девушка, студентка Академии искусств. Она была связной центрального штаба. Таких людей мы не забываем.

— Восставшим обещали помощь. А потом бросили.

— Нет, мы помогли всем, кому смогли. Связная штаба должна это знать. К сожалению, нам сообщили, что эта девушка попала в плен. Ее пытали, а потом убили.

— Это правда. Ее пытали и убили. Но данный факт не относится к теме переговоров. Прежде всего, мне велели передать, что ничего не изменилось. Наша страна отказывалась и отказывается впредь быть посредником в закупках оружия и военных технологий для СССР. И на официальном уровне, и нелегально.