— Насколько я поняла, это доставило вам большое удовольствие, — произнесла она, не давая себе труда скрыть издевку.

— О, несомненно! Все это было весьма занимательно.

Алисон мысленно возблагодарила темноту, скрывшую ее пылающие щеки. Донельзя раздраженная и выведенная из себя, но не желавшая позволить надоедливому наглецу и дальше дразнить ее, Алисон намеренно-вызывающе повернулась к нему спиной и направилась по другой дорожке.

— Не бойтесь, мадемуазель, — пробормотал он, — ваша репутация в совершенной безопасности. Я буду нем как рыба.

Тихая насмешка в его голосе окончательно вывела Алисон из себя. Она резко повернулась, оказавшись лицом к лицу с незнакомцем. Спрашивается, какое ему может быть дело до ее репутации или поведения! Говоря по чести, ей почти нечего терять! Какая там репутация!

Алисон слыла эксцентричной, необузданной особой, способной на все, а некоторые особо строгие законодательницы высшего общества считали ее легкомысленной девчонкой. Алисон следовало бы уже привыкнуть к подобным суждениям, однако на этот раз она была настолько взбешена, что решила защищаться.

— В определенных обстоятельствах, — начала она с преувеличенной вежливостью, — вероятно, можно извинить девушку. Например, когда она помолвлена. Если джентльмен, которого она целует, ее жених, не вижу ничего страшного в подобном проявлении взаимных чувств.

— Значит, полковник действительно ваш жених?

Алисон подумала, что это утверждение звучит немного странно в устах совершенно чужого человека. Еще более странным был слишком спокойный тон — в нем звучали одновременно удовлетворение и непонятная жестокость, заставившие Алисон невольно вздрогнуть.

Не в силах понять, почему этот элегантный незнакомец неожиданно показался ей таким опасным, девушка пристально поглядела на него.

— Никак не могу понять, почему наша помолвка должна каким-то образом касаться вас.

— Отец полковника — мой старый знакомый, поэтому я с давних пор знаю эту семью.

— Вы говорите неправду, иначе Эрве представил бы вас мне, когда съезжались гости.

— Я приехал слишком поздно.

— И сразу же спрятались в саду? — скептически осведомилась Алисон.

Незнакомец пожал плечами, небрежно, весьма красноречивым жестом, таким же надменным, как и низкий голос.

— Просто, как и вы, хотел ненадолго избавиться от жары. — Оттолкнувшись от дерева, он шагнул к Алисон. — Но, если говорить правду, мне не терпелось увидеть вас с той минуты, как стало известно, что полковник попросил руки прелестной наследницы огромного состояния.

Прелестной? Интересно, кто распускает подобные слухи? Скорее всего просто слуги сплетничают. Или офицеры. Богатство часто придает ореол красоты тем, кто им владеет. Но эти тревожные мысли тут же улетучились, как только незнакомец решительно шагнул ближе, словно намереваясь рассмотреть Алисон, убедиться в ее прославленной красоте или отсутствии таковой.

Алисон впервые стало не по себе. Не слишком умно с ее стороны оставаться в саду наедине с человеком, которого она видит впервые в жизни. Девушка в страхе оглянулась на дом, казавшийся теперь дальше, чем она предполагала, но все-таки не желая бежать, полная решимости не дать запугать себя этому высокомерному наглецу. Он, наконец, вышел на освещенное место, и Алисон заметила, что волосы под цилиндром отливают темным золотом. И тут отблеск пламени упал на загорелое лицо со скульптурно вылепленными чертами: угловатыми, чуть резкими. Какой гордый вид! Даже благородный. И… и беспощадный.

Алисон охватило смутное чувство тревоги — слишком редко приходилось ей встречаться со столь пронизывающим, почти ястребиным взором.

Он остановился прямо перед Алисон, критически ее рассматривая. Девушке пришлось запрокинуть голову, чтобы встретить его взгляд. Глаза… Никогда еще она не видела таких глаз, с тяжелыми веками, длинными ресницами… настоящие глаза хищника. Темные и одновременно тревожащие, золотистые, цвета бренди в свете пламени камина.

И тут неожиданно эти глаза сузились. Он смотрел на нее удивленно, чуточку настороженно, словно ожидал совсем не этого. Окончательно растерявшаяся Алисон нашла, однако, в себе силы спросить:

— Что-то не так?

Незнакомец, казалось, успел опомниться.

— Нет. Просто вы напоминаете мне девушку, которую я знал когда-то.

Он, как ни странно, тоже показался ей почему-то знакомым, правда, Алисон никак не могла вспомнить, где видела его. Не в Алжире, в этом она была уверена, — Алисон, конечно, не смогла бы забыть такого неотразимого мужчину. Он совсем не походил на ее знакомых французов — особенно с таким ростом и худым, почти аскетическим лицом. Собственно говоря, он производил впечатление дикаря: впалые щеки, узкий орлиный, истинно патрицианский нос, жесткие чувственные губы. Это все вместе с ястребиным взором придавало ему видимость жестокости, бесстрашной решимости. Алисон не могла отвести взгляда.

— Вам следовало бы прислушаться к советам полковника, — тихо сказал он.

— Что? — недоуменно переспросила Алисон, сбитая с толку быстрой сменой темы.

— Я говорю о вашем завтрашнем путешествии. Не мешало бы иметь хоть немного страха, если не благоразумия. Бурмон прав. Иностранцы не могут быть в безопасности в Алжире, пока существуют арабы, отказывающиеся забыть о священной войне.

Алисон, окончательно выйдя из себя не только при напоминании о том, что кто-то подслушал ее разговор с Эрве, но и от наглости совершенно чужого человека, посмевшего сомневаться в мудрости ее суждений, сумела, однако, холодно процедить:

— Если вы подслушали доводы Эрве, значит, знаете и мой ответ. Наш эскорт хорошо вооружен, а вождь арабов скрывается в Марокко.

— Да, но сторонники не предали его. Конечно, у эмира Абдель Кадера может не быть регулярной армии, но его последователи готовы в любую минуту и при малейшей возможности затеять беспорядки и поднять восстание.

Девушка невольно нахмурилась. Раньше она предполагала, что незнакомец — француз, поскольку говорил бегло и куда лучше ее самой, но после такого заявления оставалось гадать, уж не принадлежат ли его симпатии другой стороне. И снова что-то в его тоне поразило ее. Он говорил так, словно предостерегал. Или угрожал?

Подавив желание нервно облизать пересохшие губы, Алисон вызывающе подняла подбородок. Взгляды их встретились. Никто не хотел отвести глаза первым. Воздух неожиданно оказался заряжен поистине грозовым напряжением, причину которого Алисон не могла понять, как ни силилась. Почему при виде этого человека ей становится трудно дышать?

— Я не боюсь, — наконец выдавила она, злясь на себя за то, что так много позволяет этому человеку.

— Тогда вы либо очень храбры… либо очень глупы.

Алисон сцепила зубы, чтобы не ответить совершенно не подобающим леди эпитетом, но ее негодующее молчание и пылающие гневом глаза говорили сами за себя. Однако на незнакомца ее ярость не произвела ни малейшего впечатления.