– Не думай о плохом. Наслаждайся вечером.

– Спасибо, – шепнула Кэт, посмотрев на Дайда с благодарностью, и Гектор невольно вспомнил, как увидел её впервые.

Это было… да, пять лет назад. Его секретарь Патрик Мэйн, проработавший в комитете без малого семьдесят лет, неожиданно скончался, и Гектору срочно нужно было искать замену. Кошмар длился два месяца. Никто из подобранных отделом кадров секретарей (а Дайд менял их трижды) в подмётки не годился почившему Патрику. Они всё путали, ничего не могли найти, но главное – до дрожи в коленках боялись самого Гектора. Хотя это было не удивительно: злясь на ошибки, главный дознаватель орал особенно часто.

В то утро он уволил очередного претендента и в раздражении отправился в находящийся на том же этаже отдел кадров. Распахнул дверь, намереваясь высказать всё накопившееся, и застыл на пороге.

Дети! Что здесь делают дети?!

– Это что такое?! – взревел он, и присутствующие подпрыгнули от неожиданности. В том числе и Саманта Потс, старший сотрудник отдела.

– Айл Дайд! – она схватилась за сердце. – Как вы меня напугали! Что вы так кричите? Это всего лишь ежегодные практиканты из Академии прикладных наук, с факультета делопроизводства. Лучшие студенты со второго по пятый курс, всего восемь человек. Вы же сами подписывали приказ, что согласны на проведение практики…

– Да, точно, – кивнул Гектор, рассматривая студентов. Теперь он разглядел, что детьми они не были – лет по семнадцать-двадцать всем. Но лица детские и испуганные. – И куда ты их распихаешь?

– Секретарям в помощники, – пожала плечами Саманта. – Сейчас как раз распределяем…

– В помощники, – фыркнул Дайд. – У меня с сегодняшнего утра вообще нет секретаря. Ну что, ребята, кто-нибудь хочет ко мне? Только не в помощники, а в целые секретари.

– Айл Дайд… – начала кадровичка, но её перебил восторженный девичий голосок:

– Я хочу!

Гектор, прищурившись, взглянул на девчонку. Мелкая, тощая, невзрачная, но в серых глазах – океан воодушевления, и выражение лица неглупое.

– Тебе сколько лет?

– Семнадцать. Второй курс закончила.

– И что ты умеешь?

– Всё! – заявила девица, решительно мотнув головой. – А что не умею – научусь!

– Ладно, давай попробуем. – Дайд, за последний месяц доведённый до отчаяния тупостью секретарей, махнул рукой. – Иди за мной. Саманта, оформишь, я подпишу.

Под полнейшее молчание они вышли в коридор, и Гектор сразу направился к своему кабинету. Оглянулся на девчонку – она, пытаясь приноровиться к его широкому шагу, почти бежала следом.

– Тебя как зовут?

– Кэтрин Эйс. Кэт, – ответила она запыхавшимся голосом, и дознаватель замедлился, пожалев ребёнка. – Я… я буду очень стараться, айл Дайд!

И ведь не соврала.

– … Начинается, начинается, – запищала Кэт рядом и возбуждённо подпрыгнула в кресле, прервав воспоминания Гектора.

Спектакль действительно начинался – постепенно гас свет, стихали голоса зрителей, и с тихим шелестом в полной темноте раздвинулся занавес.

На пустой сцене стояла актриса в белом полупрозрачном платье и нервно заламывала руки. По плечам её струились тёмно-рыжие волосы – того самого оттенка, который обычно называют медным.

– Какая красавица, – выдохнула Кэт, и Гектор, усмехнувшись, тоже взял бинокль. Он уже понял, что на сцене стоит прима Императорского театра Элен Льер, и собирался рассмотреть её получше.

Насколько он помнил, Элен было двадцать восемь лет, замужем она никогда не была, но любовников по слухам меняла постоянно. Одним из таких любовников, опять же по слухам, был Арвен Асириус, подозреваемый по делу заговора против императора и пару недель назад заключённый в тюрьму комитета.

Выглядела Элен шикарно. Особенно шикарной с точки зрения Гектора была её грудь, почти вываливающаяся из глубокого декольте и взволнованно вздымавшаяся, как того требовала роль. Будь он лет на двадцать моложе, наверняка не смог бы взгляд оторвать от этой роскоши, но увы – Дайд перевидал столько голых женщин, что теперь его было сложно чем-то впечатлить. Поэтому он спокойно приподнял бинокль и вгляделся в лицо актрисы. Она как раз открыла рот – пухлый и ярко очерченный – и запела. Голос у неё оказался нежным и очень приятным, но до Карлы ей всё равно было далеко.

Глаза у Элен были карие, подведённые гримом, и ресницы не совсем натуральные, приклеенные, чтобы с задних рядов было видно. Однако её это ничуть не портило, не превращало в вульгарную женщину и не добавляло возраста.

Гектор отложил бинокль, посмотрел на Кэт, которая восторженно слушала песню о несчастной первой любви, наклонился и шепнул девушке на ухо:

– Ты гораздо красивее, Кэти.

Она вздрогнула, а потом замерла, и Дайд не сомневался, что она ещё и покраснела.

– Неправда, – шепнула Кэт немного обиженно.

– Правда, – усмехнулся Гектор, но больше ничего не сказал – выпрямился и уставился на сцену под возмущённое сопение спутницы.

Много лет назад главную роль в этом спектакле играла его сестра Карла, поэтому Дайд прекрасно помнил содержание пьесы. Молодую девушку из-за семейных долгов хотят выдать за старика, но она, влюблённая в другого, сопротивляется и пытается сделать так, чтобы свадьба не состоялась. В отчаянии она бросается к возлюбленному, но узнаёт, что у него тоже были долги, которые закрыл пожилой, но богатый жених в обмен на отказ от претензий на будущую супругу. Удручённая этим предательством, героиня соглашается на свадьбу, но в разгар торжества всё же не выдерживает и выпивает яд.

Весь этот романтический пафос Гектору был не близок, но актёры играли хорошо, поэтому он спокойно досидел сначала до антракта, а затем и до конца спектакля.

А вот Кэт очень понравилось. Она тихо плакала оба действия, и в перерыве Дайд, поглядев на её красные глаза, улыбнулся и покачал головой.

– Хорошо, что косметика у тебя слезами не смывается.

– Да, – вздохнула Кэт. – Это очень кстати.

Во втором действии Гектор заметил, что девушка стала ёжиться и поводить плечами, и отдал ей пиджак, в котором она тут же утонула, как мышка в медвежьей шкуре. Пыталась отказаться, но он шикнул на неё, коснувшись обнажённого плеча и убедившись, что кожа у Кэт холодная, словно снег.

– В следующий раз надень платье с закрытыми плечами, – проворчал он тихо и чуть не засмеялся, увидев вытаращенные в изумлении глаза. Правда, что это значит, Кэт спросила не сразу, а только когда спектакль закончился и она хорошенько вытерла мокрое от слёз лицо.

– Это значит, что в ближайшее время я опять приглашу тебя сюда, – пояснил Гектор спокойно. – Конечно, ты можешь отказаться…

– Да в… ты что! – перебила его Кэт. – Ни за что в жизни!