Но должна ли?

Да, должна, сказала она себе.

Стефано перекинул ногу на ногу и легко улыбнулся ей.

— Расскажи мне о своей учебе, — сказал он.

— А что о ней рассказывать? — голос ее стал напряженным и высоким. — Я приехала в Лондон и остановилась в доме дяди… совсем ненадолго. Потом нашла работу, а когда скопила немного денег, пошла учиться на вечернее отделение. Скоро я поняла, что очень люблю искусство, и стала специализироваться на арт-терапии. Два года назад я защитила диплом.

Стефано задумчиво кивнул.

— Ты много сделала для себя, — сказал он наконец. — Должно быть, тебе было очень трудно — без всякой помощи.

— Альтернатива была хуже, — возразила Аллегра и почувствовала, что покраснела.

— Альтернатива, — медленно повторил Стефано. Он криво усмехнулся, и в его глазах мелькнуло что-то такое, от чего ей стало не по себе. — Альтернатива была — выйти за меня замуж.

Аллегра сделала глубокий вдох.

— Да, Стефано. Этот брак разрушил бы меня. Мать помогла мне убежать той ночью — и это меня спасло.

— А заодно она спасла и себя.

Аллегра прикусила губу.

— Да, я понимаю теперь, что делала она это ради себя, чтобы опозорить моего отца. Она использовала меня так же, как отец собирался использовать меня.

Через месяц после приезда в Англию она услышала о том, что мать ее сбежала со своим любовником Алонсо — шофером, который помог Аллегре скрыться. И тогда Аллегра рассталась с остатками своей наивности.

Ко времени побега Изабель Роберто Авести был банкротом: его фирма, «Авести интернешнл», потерпела крах.

Аллегра прикусила губу. Лицо Стефано оставалось непроницаемым. Он прямо смотрел ей в глаза.

— Я знаю, ты была потрясена, когда узнала, что наш предполагаемый брак был сделкой между мной и твоим отцом.

— Да, — согласилась она. — Но это еще не все.

— Что же еще? — спросил он.

— Ты не любил меня, — сказала Аллегра, стараясь сдержать дрожь в голосе. — Но теперь это не имеет значения, не так ли? — добавила она как можно непринужденнее. — Все в прошлом, как ты сказал.

— Конечно, — голос Стефано был холодным. — Скажи, пожалуйста, с тех пор ты не была дома?

— Я побывала в Милане по профессиональным делам, — ответила Аллегра. — Но у меня нет дома, Стефано. Нашу виллу продали с молотка, когда отец разорился. — Голос ее был ясным и звонким, но она опустила глаза, чтобы Стефано не видел их.

Они замолчали на несколько секунд.

— Значит, теперь Лондон — твой дом? — спросил Стефано, когда молчание стало слишком напряженным.

Она пожала плечами.

— Это неплохое место для жизни, и я наслаждаюсь своей работой.

— Арт-терапией?

— Да.

— Есть ли у тебя друзья? — Он помедлил, покрутив в пальцах бокал. — Любовники?

— Это не твое дело, — напряженно ответила она, и он улыбнулся.

Она вспомнила о нескольких своих знакомых и пожала плечами.

— А у тебя? Друзья? Любовницы? — выдавила она и тут же пожалела об этом.

— Друзей — достаточно, — ответил Стефано, и на губах его заиграла какая-то жесткая улыбка. — А любовниц — нет.

Это признание поразило ее, но вместе с тем она почувствовала облегчение. Стефано был таким мужественным, таким сильным, что у него, как полагала Аллегра, должны быть любовницы.

Возможно, что любовниц у него нет в данный момент, подумала она цинично. Никого под рукой в этот вечер. Кроме нее.

— Тебе понравился мой ответ? — спросил Стефано, прерывая ее мысли.

— Мне все равно, — ответила она быстро.

Она увидела, как что-то вспыхнуло в его глазах, что-то живое и злое, и торопливо поставила бокал на стол.

— Почему же? — спросил Стефано, и губы его скривились в улыбке.

— Я думала, мы можем стать друзьями, хотя бы на один вечер, но ошиблась. Я поняла, что воспоминания могут причинять боль. И очень сильную.

Стефано склонился вперед и крепко сжал ее запястье.

— А я не испытываю боли, — сказал он тихо и твердо.

— Конечно, — язвительно проговорила она. — Ведь ты не любил меня. — Она сделала глубокий вдох и заставила себя продолжить: — Ты просто меня купил.

Он медленно покачал головой.

— Ты написала то же самое в своем письме.

Аллегра вспомнила о том письме, написанном круглым детским почерком, с расплывшимися от слез буквами, и почувствовала укол унижения.

— Мне пора идти, — тихо сказала она, и Стефано отпустил ее руку, откинувшись на спинку кресла. — Я никогда не думала, что придется снова об этом говорить. — Она постаралась улыбнуться, даже рассмеяться, но не смогла. — Жаль, что я не ушла пораньше с банкета. Тогда бы мы не встретились.

Стефано взглянул на нее с ироничной улыбкой.

— Мы встретились бы в любом случае.

Аллегра вздрогнула.

— Что ты хочешь этим сказать?

— Я пришел на свадьбу — и вообще приехал в Лондон, — чтобы увидеть тебя, — холодно и твердо произнес Стефано.

— Меня?

Стефано увидел, как на лице ее, сменяя друг друга, отразилась масса эмоций: шок, страх, радость. Он улыбнулся. Даже сейчас она жаждала его внимания. И его прикосновений. А ведь его тянуло к ней. К той женщине, которую, как он поверил однажды, он любил.

Ты никогда не любил меня. Уже не единожды он слышал от нее эти слова. Нет, не любил. По крайней мере так, как она хотела. Не так, как Ретт Батлер или иной карикатурный мужчина, образ которого запечатлелся в ее девичьем мозгу.

Но сейчас это не имело значения. Главным сейчас был Лючио.

Улыбнувшись, он нарушил молчание.

— Да, тебя, — сказал он.

Аллегра заморгала и уставилась на него.

— Что ты имеешь в виду? — выговорила она наконец, не веря своим ушам.

Стефано покачал в руках бокал, взглянув на рубиновое вино, затем поднял голову. Лицо его было каменным.

— Мне сказали, что ты — лучший детский арт-терапевт в стране.

Аллегра изумленно отпрянула назад. Такого она совсем не ожидала. А чего ты ожидала? — спросил насмешливый тихий голосок. Думала, он скажет, что безумно скучал по тебе? Что любит тебя?

— Полагаю, меня слишком переоценивают, — сказала она, овладев собой. — Я практикую всего лишь два года.

— Врач, с которым я говорил в Милане, решительно рекомендовал тебя.