Виктор только набрался смелости и решил позвать Анну, но, услышав шаги по гравию, выглянул во двор. Элинор возбужденно подпрыгивала во дворе и махала вытянутыми руками, скрещивая их над головой, как раненый десантник, подающий сигналы вертолету; прямые светлые волосы мотались из стороны в сторону.

Она беззвучно, с преувеличенной четкостью шевеля губами, изобразила слово «привет», будто разговаривала с глухим иностранцем.

— Открыто! — крикнул Виктор.

Какая изумительная жизнерадостность, подумал он и направился к двери.

Анна, ожидавшая крика «Завтрак!», с удивлением услыхала: «Открыто», соскочила с кровати и помчалась на первый этаж здороваться с Элинор.

— Привет! Как дела? А я еще даже не одета.

— А я уже давно проснулась, — сказала Элинор.

— Доброе утро, дорогая. Завари чаю, пожалуйста, — попросил Виктор. — Будешь чай, Элинор?

— Нет, спасибо.

Анна заварила чай и ушла переодеваться, довольная тем, что Элинор приехала пораньше. Хотя, конечно же, возбужденное состояние Элинор и струйки пота на ее густо напудренном лице свидетельствовали о том, что ей не стоит вести машину. Анне надо было под каким-то предлогом сесть за руль самой.

На кухне Элинор, зажав губами сигарету, принялась обшаривать сумочку в поисках зажигалки. Солнечных очков она не снимала, поэтому найти что-нибудь в темном хаосе сумки было тяжело. Среди пяти или шести карамельных пластмассовых баночек с таблетками то и дело попадались пачки сигарет «Плейерс», записная книжка в синем кожаном переплете, карандаши, помада, золотая пудреница, маленькая серебряная фляжка с ликером «Фернет-Бранка» и квитанция из химчистки «Дживс» на Понт-стрит. Пальцы нервно ощупывали вещи в сумочке, но красная пластмассовая зажигалка так и не обнаружилась, хотя она наверняка там была.

— Боже мой, я схожу с ума, — пробормотала Элинор и громко добавила: — Я повезу Анну обедать в Синь.

— В Синь? Не далековато ли?

— Это смотря как ехать, — заявила она вполне серьезно, но прозвучало дурашливо.

— Да уж, — терпеливо улыбнулся Виктор. — Наверняка получится быстро, но все равно дорога дальняя.

— Безусловно, только рейс Николаса прибывает в три, а мы будем проезжать мимо великолепных рощ пробковых дубов… — Как ни странно, ей под руку снова попалась квитанция из химчистки. Наверное, их было несколько. — А еще по дороге есть монастырь, но туда мы вряд ли успеем. И когда мы едем этой дорогой в аэропорт, Патрик всегда просит остановиться в парке аттракционов Дикого Запада. Может, в этот раз мы туда заглянем. — Тьфу ты, сколько ни шарь, одни таблетки. — И впрямь надо с ним туда съездить. А, вот и зажигалка. Кстати, как продвигается твоя книга?

— Понимаешь ли, — насмешливо сказал Виктор, — тема личности весьма обширна.

— Значит, там без Фрейда не обойтись?

Вопрос, заданный не в первый раз, вызывал у Виктора отчаянное желание все-таки взяться за работу, лишь бы больше на него не отвечать.

— Я не рассматриваю эти проблемы с точки зрения психоанализа.

— Ах вот как! — Элинор, прикурив сигарету, приготовилась увлеченно внимать. — А я думала, что это… ну, как это там называется? В общем, что это будет очень психологично. Ведь личность как раз и заключается в уме, правда?

— Я обязательно процитирую твои слова, — пообещал Виктор. — Элинор, а скажи-ка, Николас приезжает со своей четвертой женой? Или с пятой? Я подзабыл.

Нет, бесполезно. Она снова почувствовала себя полной дурой. Она всегда чувствовала себя дурой в обществе Дэвида и его друзей, даже если знала, что дураками были они сами.

— Она ему не жена, — объяснила Элинор. — Он ушел от третьей жены, Джорджины, а на этой еще не женился. Ее зовут Бриджит. Мы, кажется, встречались в Лондоне, но я ее плохо помню.

По лестнице спустилась Анна, в белом хлопчатобумажном платье, как две капли воды похожем на белую ночную сорочку. Виктор с удовлетворением решил, что возраст пока что позволяет Анне носить такие молодежные наряды. Белое платье подчеркивало обманчивую безмятежность ее широкоскулого лица и глубоких черных глаз. Анна легкими шагами вошла на кухню. А вот Элинор напомнила Виктору реплику леди Уишфорт: «Да я вся облезла — как есть облупленная стена!»{9}

— Все, я готова, — сказала Анна. — Можно ехать. — И обратилась к Виктору: — Ты не останешься без обеда?

— Ты же знаешь нас, философов. Мы не обращаем внимания на такие пустяки. И потом, я всегда могу сходить в «Кокьер», отведать каре ягненка с беарнским соусом.

— Беарнский соус? К ягненку? — удивилась Анна.

— Разумеется. Тот самый соус, из-за которого бедный герцог де Германт так проголодался, что не нашел времени побеседовать с сомнительной дочерью умирающего Свана{10}.

Анна улыбнулась Элинор:

— Вы тоже завтракаете с Прустом?

— Нет, но мы часто с ним ужинаем, — ответила Элинор.

Женщины попрощались и ушли, а Виктор направился к холодильнику. День был свободен, следовало окунуться в работу, но внезапно очень захотелось есть.

4

— Боже мой, как мне плохо, — простонал Николас, включая лампу на прикроватной тумбочке.

— Бедный мой бельчонок, — сонно пробормотала Бриджит.

— Что мы сегодня делаем? Я не помню.

— Летим на юг Франции.

— Ах да. Ужас. А когда самолет?

— В двенадцать, что ли. Прибывает в три, что ли. Там час разницы, что ли.

— Ради бога, прекрати говорить «что ли».

— Извини.

— Бог его знает, ради чего мы вчера так долго задержались. Моя соседка справа была невыносима. Видно, ей однажды сказали, что у нее хорошенький подбородок, поэтому она обзавелась еще несколькими. Между прочим, когда-то она была женой Джорджа Уотфорда.

— Кого? — спросила Бриджит.

— Помнишь, в прошлые выходные Питер показывал альбом с фотографиями? Джордж — тот, который с лицом как слой жженого сахара на крем-брюле после первого удара ложкой, все в тонюсеньких трещинках.

— Ну, не каждому дано иметь любовника, который и богат, и красив, — заявила Бриджит, скользнув под простынями поближе к нему.