— Ты только что говорил с одним из них.

— Это просто Иво!

— Иво?! Глупый ребёнок! Вот, смотри…

Ключ в дверце старого комода медленно повернулся, обнажая содержимое…

Я обнаружил себя стоящим у старого, облезлого комода с массивным зеркалом. Не помню, как подошёл к нему, и это честно не выглядит хорошим знаком.

Я помню это зеркало…

Я смотрюсь в него, и там, за моей спиной, на меня смотрят другие глаза, полные тумана…

Тьху!

Нет, это для книги!

Возможно, Бри права: я слишком погружаюсь. И это может быть моей сильной стороной, и одновременно остаётся самой большой слабостью.

“Как оно обычно и бывает с людьми,” — добавил бы Иво.

Ну, он-то всё знает, конечно.

Быть может, мне надо хоть одну книгу написать, не выворачивая себя морально наизнанку, не выжимая, как половую тряпку. Получается же так у остальных? Почему я не могу? Я ведь пробовал, правда! Но в какой-то момент это всё равно выходит из-под контроля.

Иногда я так завидую той лёгкости, с которой та же Бри…

— Знаешь, — сказал мне Принц Тисов, — однажды некоторым людям, простым и смертным, был дарован Лесным Царём великий дар. Дар слагать истории, способные зачаровать нас; дар песен и дорог; дар создания тех ключей, что открывают для нас дверь. Ты носитель этого дара, знаешь? И я ничего не сделаю с тобой. Обещаю. Мы ли не друзья? Просто… дай мне старухин Ключ, мальчик. Он нужен мне! Он мне так нужен…

Я прикрыл глаза и надавил на веки, унимая мигрень.

Ну вот, мы снова здесь.

И ключ там, где ему положено быть — то бишь, в замке.

…

Думаю, с тех пор тут мало что изменилось.

Уж сколько моя мама практичный человек, но её отношение ко всему случившемуся, приправленное виной, осуждением соседей и моими просьбами, было закономерно… сложным.

У неё не поднималась рука продать дом нашего с ней детства; ей была неприятна мысль о том, чтобы сдавать его посторонним; она знала, что я боюсь туда возвращаться, и сама не чувствовала себя там комфортно.

В итоге она, очевидно, пришла к закономерному в таких обстоятельствах выводу о том, что порой игнорирование проблемы действительно может быть её решением. Потому дом просто… остался, став по сути своей чем-то средним между музеем и гробницей.

После моего совершеннолетия я упросил маму переписать его на меня. Просто чтобы он мне принадлежал; чтобы никто тут ничего не трогал; чтобы…

Ладно, признаю, я пока что сам не готов освещать все мотивы, которыми я руководствовался в тот момент. Зачем мне дом, в который я даже не хочу (не могу) войти? Зачем сохранить его неизменным, как будто бы застывшим в янтаре?..

..Наверное, чтобы в какой-то момент наконец узнать (вспомнить), что за дверью.

Звук ключа, поворачивающегося в замке, показался мне бесконечно-угрожающим.

Разумеется, полиция была здесь после инцидента. Разумеется, они всё просмотрели.

Однако, если честно, ситуация была более-менее понятной; бабушкино… своеобразное мировосприятие не было ни для кого секретом, были свидетели, которые видели её в тот день бегущей к лесу, и в целом всем понятно, что это место скорее трагедии, чем преступления.

Это, как ни крути, меняет подход к вопросу, и многие вещи остались такими же, как они и были.

В том числе содержимое комода.

Наконец-то я вспомню…

Учитывая бабушкины заблуждения, я в целом ожидал увидеть всё, что угодно, включая самые странные из возможных эзотерических или религиозных символов…

Но там были только записи и газетные вырезки.

— Поиграй со мной!!

Этот вопль, состоящий из множества голосов, детских и взрослых, визжащих и шепчущих, оглушил. Я зажал уши, рухнул на колени, и пожелтевшие листы разлетелись в разные стороны.

Ну это уже вообще не смешно. Я понимаю, что ПТСР предполагает флешбеки, но это…

Я отнял руки от ушей и изумлённо уставился на кровь.

Это… Разве это не слишком круто — для галлюцинаций?..

Впрочем, этот вопрос занимал меня недолго. Строго говоря, ровно до того момента, как я перевёл взгляд на ближайшую газетную вырезку.

Где-то на этом моменте моё сознание погрузилось в амок.

Одно хорошо: слом не был громким.

То есть, обошлось без безумных криков, вырывания волос на голове, селфхарма и прочего, столь же неуместного.

На самом деле, я не двигался даже, просто просматривал статью снова и снова, подспудно надеясь, что содержание изменится.

Я зажмурился.

Открыл глаза.

Бинго. Содержание всё ещё не изменилось.

Более того, воспоминания, будто кусочки мозаики, начали накладываться друг на друга, выстраиваясь в совершенно другой узор.

Невозможный.

Потому что этого, конечно же, не может быть.

Но.

Я снова закрыл глаза, выравнивая дыхание, и, не отрывая взгляда от статьи, набрал номер два в списке самых часто набираемых номеров (старательно стараясь при этом не смотреть на номер один).

Бри ответила после первого же гудка.

Просто потому что это Бри.

— Что бы ты ответила, если бы я спросил тебя, какова вероятность того, что Иво — просто моя галлюцинация? Эдакий воображаемый друг? — спросил я, решив начать с самого разумного объяснения.

В трубке прозвучала крайне выразительная тишина.

— Я скажу, — судя по всему, слова Бри выбирала крайне осторожно, — что, что бы ты ни принял, это была плохая идея. Ты знаешь, увлекаться такой дрянью не стоит никому, но восприимчивым людям вроде тебя…

Так, резонно.

И это напряжение в её голосе стоит убрать. Я мысленно отвесил себе подзатыльник: не хватало ещё, чтобы Бри сюда приехала.

Я пока не понимаю, что происходит, но ей в любом случае нельзя сюда приезжать.

Я рассмеялся, вложив в этот смех весь доступный мне актёрский талант.

— Успокойся, — попросил я, — ты знаешь прекрасно, что у меня в голове и без посторонних стимуляторов всё настолько весело-задорно, что хоть убегай оттуда иногда, чтобы отдышаться. Ничего такого я не принимал, верь мне! Просто работаю над книгой.

— Не морочь мне голову! Это кому-то вне нашей авторской тусовки будешь рассказывать про вдохновение и объяснять любую ерунду фразой “я работаю над книгой”, сказанной с таинственным видом. Мне не затирай, хорошо?

Ладно, тут я и правда сглупил.

— Ты знаешь, — начал я осторожно, — я сейчас в подвале. Ну, в том самом, где родились мои феи. И у меня нервный брейкдаун.

Она выругалась.

— Что?! Какого хрена? “В подвале, где родились твои феи”, моя задница! В подвале, где маленький ты… Убирайся оттуда, немедленно!

— Во-первых, не нервничай так, я в порядке. Просто… На меня накатывают воспоминания, и я никак не могу