Родителей Фаины нельзя обвинять в том, что они поспешили убежать за границу, бросив Фаину в России. По новой «табели о рангах» Фельдманы относились к презренному и ненавидимому классу эксплуататоров и в случае проволочки с отъездом они рисковали переселиться прямиком на небеса. Во всяком случае, по воспоминаниям современников, Гирш Фельдман был задержан большевиками вместе с одним из своих компаньонов и выпущен только после уплаты крупного выкупа.

Фаина осталась одна.

Приход большевиков к власти послужил поводом к началу Гражданской войны. Войны жестокой, кровавой, постоянными спутниками которой были террор и голод. В горниле Гражданской войны люди гибли тысячами, а одинокая смешная женщина, оставшаяся без родственников и без средств к существованию, не только отчаянно пыталась выжить, но и лелеяла в душе надежду стать знаменитой актрисой.

Вопиющая самонадеянность или удивительная наивность?

Или просто вера в себя, в свою счастливую звезду? Ведь как сказал Маяковский:

Послушайте!

Ведь, если звезды зажигают —

значит — это кому-нибудь нужно?

Значит — кто-то хочет, чтобы они были?

Значит — кто-то называет эти плевочки

жемчужиной?

И, надрываясь

в метелях полуденной пыли,

врывается к богу,

боится, что опоздал,

плачет,

целует ему жилистую руку,

просит —

чтоб обязательно была звезда! —

клянется —

не перенесет эту беззвездную муку!

А после

ходит тревожный,

но спокойный наружно.

Говорит кому-то:

«Ведь теперь тебе ничего?

Не страшно?

Да?!»

Послушайте!

Ведь, если звезды

зажигают —

значит — это кому-нибудь нужно?

Значит — это необходимо,

чтобы каждый вечер

над крышами

загоралась хоть одна звезда?!

1918 год выдался непростым. Достаточно было и того, что 14 февраля Россия перешла на григорианский календарь летоисчисления, благодаря чему после 31 января наступило сразу 14 февраля, а продолжительность года составила 352 дня. Ничего хорошего в таком ущербном году ждать не приходилось.

Так и вышло. Совет народных комиссаров ввел смертную казнь в России… Добровольческая армия двинулась на Кубань… Правительство Ленина заключило сепаратный мир с Австрией и Германией… В Мурманске высадился десант США, Англии и Франции… Следом за ним войска Японии высадились во Владивостоке… Под Новочеркасском восстали казаки. Началось формирование Донской армии… Большевики готовятся ввести продовольственную диктатуру…

Но для Фаины Раневской этот страшный год выдался очень удачным — ведь именно в 1918 году в Ростове-на-Дону, зарабатывая там на жизнь в цирковой массовке, она познакомилась с Павлой Леонтьевной Вульф, известной актрисой, ставшей не только учителем, но и близкой подругой Раневской.

Первым добрым ангелом на жизненном пути Фаины была Екатерина Гельцер. Вторым стала Павла Вульф.

«Павла Леонтьевна спасла меня от улицы», — признавалась Раневская.

Впервые Фаина увидела ее на сцене еще в Таганроге, в таком далеком и таком беззаботном 1911 году. Вульф в роли тургеневской Лизы Калитиной из «Дворянского гнезда» была бесподобна. Павла Леонтьевна много вложила в эту роль. Годы спустя она признается: «Хочется снова пережить чудесные минуты работы над образом Лизы… Я вынашивала в себе образ Лизы… я просто жила жизнью Лизы, не думала ни о приеме, ни о публике…» Впрочем, и в роли Нины Заречной из «Чайки», и в роли Ани из «Вишневого сада» Павла Леонтьевна тоже пользовалась огромным успехом.

Обстоятельства сложились так, что и семь лет спустя Раневская в Ростове-на-Дону смотрела все то же «Дворянское гнездо» с Лизой Калитиной в исполнении Павлы Вульф.

Был месяц апрель. Весна уже вступила в свои права.

Фаине захотелось познакомиться с Вульф и попросить актрису стать ее наставницей. Желание это было настолько сильно, что Раневская преодолела свою обычную застенчивость, встретилась с Павлой Леонтьевной и попросилась (можно сказать и — напросилась) к ней в ученицы.

Павла Леонтьевна недолго думая согласилась. Начало дружбы, великой дружбы двух талантливых актрис, дружбы, продлившейся без малого полвека, было положено.

Эпоха социализма ввела в наш лексикон много различных выражений. Есть среди них и такое: «невозможно переоценить». Обычно оно употреблялось применительно к «великим» заслугам очередного вождя. Так вот, к Павле Вульф это выражение подходит как нельзя лучше. Действительно, невозможно переоценить ее роль в становлении актрисы Фаины Раневской. Той самой великой Раневской, которую мы с вами помним.

Фаина произвела на Вульф столь сильное впечатление, что она сразу захотела помочь неприкаянной девушке. Вульф дала Фаине одну из пьес («Роман» Э. Шелтона), которую играла ее труппа (Павла Леонтьевна не только играла на сцене, но и возглавляла труппу), и предложила выбрать любую понравившуюся роль и сыграть ее. Для начала играть предстояло перед Павлой Леонтьевной.

Фаине понравилась роль итальянской певицы Маргариты Кавалини, несмотря на то, что об Италии она ничего не знала. Ни языка, ни обычаев, ни нравов. С таким багажом знаний вжиться в роль было невозможно.

Раневская совершила невозможное: она отыскала в Ростове настоящего итальянца — булочника, родившегося в Генуе (вполне вероятно, что это был единственный итальянец во всем городе). Все деньги ушли на плату меркантильному земляку Христофора Колумба и Никколо Паганини. С его помощью Раневская выучила азы итальянского языка, ознакомилась с итальянскими обычаями, переняла у своего учителя мимику и жесты, характерные для итальянцев.

Представ перед Павлой Леонтьевной в роли итальянки, Раневская, сильно похудевшая от голода (на еду во время учебы у нее денег практически не оставалось), заслужила похвалу. «Со страхом сыграла ей монолог из роли, стараясь копировать Андрееву. Прослушав меня и видя мое волнение, Павла Леонтьевна сказала: «Мне думается, вы способная, я буду с вами заниматься». Она работала со мною над этой ролью и устроила меня в театр, где я дебютировала в этой роли. С тех пор я стала ее ученицей».

Павла Леонтьевна настолько прониклась состраданием к неприкаянной девушке, что пригласила ее жить к себе. Одной дружной семьей им предстояло прожить тридцать лет — Раневская разъехалась с Павлой Леонтьевной только в 1948 году. И то разъедется вынужденно: Вульф с семьей получит квартиру в Москве на Хорошевском шоссе, а Раневская, допоздна занятая на сцене, останется жить в центре Москвы, поближе к театрам.

Вместе с Павлой Леонтьевной и ее маленькой дочерью Раневская отправилась в Крым. В Симферопольский городской театр, ранее называвшийся Дворянским, точнее — театром Таврического дворянства. Добирались до Симферополя пароходом, через Евпаторию. Почему именно в Крым? Во-первых, по словам самой Павлы Леонтьевны, ей хотелось немного отдохнуть и поправить пошатнувшееся здоровье маленькой дочери Ирины, а во-вторых, мало кто мог рискнуть отправиться грозной весной 1918 года из Ростова в Москву…