Рюрик люто отомстил киевлянам за предательство. Князь сознательно отдал город половцам, поскольку знал, какой дикий разгул устроят степняки на улицах Киева. Особенно были довольны Кончак и Данила Кобякович. Первый искренне радовался тому, что пусть и с помощью самих русских, но сумел взять на щит их древнюю столицу. Достойный финал военной карьеры старого хана. Второй смотрел на залитый кровью город, на бесконечные вереницы понуро бредущих пленников и испытывал удовлетворение от мести за отца.

Киев был жестоко разгромлен. Лишь когда ушла половецкая орда, в городе стали появляется чудом уцелевшие жители, из окрестных лесов и дальних деревень стали возвращаться те из киевлян, кому посчастливилось переждать бедствие в другом месте. Улицы очищались от мертвецов, на месте сожженных домов возводились новые. День и ночь стучали в городе топоры, возвещая о том, что столица возвращается к жизни. Но Рюрик всего это не замечал, князь мрачно слонялся по разграбленному дворцу и думал о том, что теперь предпримет Роман.

Ответ властелина Юго-Западной Руси не заставил себя долго ждать.

* * *

Как только до Романа дошли слухи о киевской трагедии, он велел собирать полки и выступать в поход. Князь был скор на подъем, и сборы не заняли много времени, вскоре галицкие и волынские полки шли на Киев. Но Рюрик не стал сидеть в разоренной столице, которую не имел сил удержать, а отступил в Овруч и приготовился к осаде. И дождался – 16 февраля под городом появились полки Романа. Соблазн самому занять златой киевской стол был очень велик, но Роман Мстиславич и в этот раз сумел побороть искушение, несмотря на то, что киевляне звали его на княжение. Мало того, галицкий князь не стал решать вопрос с помощью грубой силы, а прибегнул к дипломатии. Его посол от имени Романа и Всеволода Большое Гнездо приказал Рюрику, чтобы князь разорвал союз с Ольговичами и половцами, перестал злоумышлять на соседей и не чинил несправедливости по отношению к киевлянам. У страха глаза велики, и Рюрик, не разобравшись, что к чему, целовал на том крест. После чего Роман неожиданно заявил, что желает видеть его киевским князем: «Ты уже крест целовал, пошли же мужа своего к свату своему, а я пошлю своего мужа к отцу и господину великому князю Всеволоду, и ты молись, и я буду молить, дабы дал тебе снова Киев» (Лаврентьевская летопись, с. 357).

Роман Мстиславич занимался откровенной самодеятельностью, поскольку владимирский князь и понятия не имел о том, что Рюрик осажден в Овруче. Поэтому, чтобы избежать дальнейших недоразумений, Роман заставил бывшего тестя написать Всеволоду покаянную грамоту, а сам отписал следующее: «Отец и брат, я спокойствия ради в Русской земле уступил Киев снова Рюрику, взяв от него грамоту крестную, которую к тебе посылаю, а в прочем на твою волю полагаю» (В. Н. Татищев, с. 603).

Всеволод был несколько озадачен, получив практически одновременно грамоты от Романа и Рюрика. Он в эту усобицу не влезал, но неожиданно для себя оказался в ней замешан и был вынужден выступить в роли арбитра. Однако сложившееся положение дел его вполне устраивало, поскольку Рюрик был сильно ослаблен, а Роман демонстративно признавал старшинство владимирского князя. Всеволод дал добро, и Рюрик снова стал князем киевским.

Планы у Романа были грандиозные, но для их реализации ему был нужен мир на Руси. Опытный интриган, галицкий князь подобно Всеволоду теперь старался просчитать свою партию на несколько ходов вперед. Для начала Роман выступил посредником между Всеволодом Большое Гнездо и Ольговичами в деле заключения мира. Все три стороны урядились между собой и целовали на верность крест. Подводя итоги дипломатической деятельности Романа Мстиславича, летописец оставит жизнеутверждающую запись: «И наступил мир» (Лаврентьевская летопись, с. 357). Но продолжался он недолго.

В декабре 1203 года Роман, Рюрик и юный князь Переяславля-Южного Ярослав[10] пошли в поход против половцев. Некоторые косвенные данные указывают на то, что вместе с ними отправился и Мстислав Удатный, бывший князем в Триполе. Время для похода в степь было выбрано не случайно. Стояли лютые холода, степняки засели в своих вежах и пытались согреться у огня, а их кони заметно отощали за первый месяц зимы. Всем казалось, что Роману очень хочется поквитаться с половцами за прошлогодний разгром Киева, а заодно окончательно поссорить с ними Рюрика и тем самым обезопасить себя от всяких неожиданностей со стороны киевского князя. Ведь, по большому счету, Роману было вполне по силам совершить этот поход и в одиночку, без помощи остальных князей. Ярослав, понятно, молод, он так и рвется в бой, но Рюрик – дело другое, ему этот поход был совершенно без надобности. Однако киевский князь в данной ситуации не хотел обострять отношений с Романом, инициатором похода, и был вынужден принять в нем участие. Хотя если бы знал, чем все это закончится, остался бы дома.

Поход был удачен, князья захватили множество пленных, ратники и дружинники погнали на Русь половецкий скот и конские табуны. На обратном пути Рюрик и Ростислав заехали в Триполь, куда приехал и Ростислав Рюрикович. Князья решили отпраздновать победу, поделить трофеи и заодно обсудить ситуацию в Южной Руси. На пиру меды и заморские вина лились рекой, громко стукались чашами воеводы, вдохновенно рвали струны седые гусляры. Рюрик, огрузнев от выпитых медов, развалился на лавке, зато сидевший напротив Роман был собран и смотрел на гулянье трезвыми глазами. Князья повели между собой неспешный разговор о текущих делах, но постепенно стали всплывать старые обиды. Слово за слово, начался спор. Рюрик ярился, его одутловатое лицо налилось багровой краской, Роман же был спокоен и только недобро щурился, поглядывая на киевского князя. Все вокруг притихли, воцарилась зловещая тишина, и только непотребная брань Рюрика была слышна в горнице. Внезапно Роман резко встал, громыхнул пудовым кулаком по дубовой столешнице, глянул в искаженное злобой лицо Рюрика и сказал все, что думает о нем самом и его дочери в частности. После чего кликнул волынских гридней и велел связать киевского князя. Рюриковы воеводы повскакали со своих мест и хотели было кинуться на помощь князю, но, увидев тускло блеснувшую сталь, понуро опустились на лавки. Они пришли на пир без мечей и теперь были бессильны что-либо изменить. Дружинники Романа скрутили Рюрику руки за спиной, взяли князя под локти и потащили к выходу из горницы. Во дворе были схвачены сыновья Рюрика, Ростислав и Владимир.

Пленники были доставлены в Киев, где по приказу Романа Рюрика постригли в монахи. Таким действием, галицкий князь просто вычеркнул своего недруга из политической жизни Руси. Отправилась в монастырь вместе со своей дочерью, бывшей женой Романа, и супруга Рюрика. При этом, сыновей киевского князя Роман Мстиславич тронуть побоялся и просто увез их в Галич, после того как покинул Киев. На златом столе вновь оказался Ингварь Ярославич.

Вне всякого сомнения, эту акцию Роман спланировал заранее. И если он не решился на такой шаг раньше, то только потому, что не знал, как на это посмотрит Всеволод Большое Гнездо. Теперь же Роман числился в верных союзниках владимирского князя, а Рюрик наоборот, вышел из доверия у хозяина Северо-Восточной Руси. Для Всеволода он был отработанным материалом, политическая карта Рюрика была бита. Впрочем, в этот конфликт владимирский князь все же вмешался и отправил к Роману грозное повеление выпустить на волю сыновей Рюрика. Ростислав приходился Всеволоду зятем, и это оберегало молодого человека от многих неприятностей. Мало того, могущественный тесть, не считаясь с мнением Романа, сделал Ростислава киевским князем, и повелитель Юго-Западной Руси не посмел ничего возразить. Так пишет автор Густынской летописи (т. 40, с. 110). Ингварь Ярославич вновь задержался в Киеве ненадолго. Впрочем, Татищев приводит информацию о том, что якобы Ростислав дал Роману некую клятву о том, что будет все делать по его воле. Такое вряд ли могло быть, поскольку за новым киевским князем стоял Всеволод, конфликта с которым Роман хотел избежать любой ценой. В Южной Руси вновь наступило затишье.