— Уверена, я просто кого-то ему напоминаю.

— Да. Красивую девушку. Остерегайся его.

Я встревожилась.

— Почему?

Она подмигнула.

— Можешь влюбиться, Пиппа.

Так и было. Я думала, что влюбилась в него, как только он пожал мне руку. Я все еще ощущаю это. Некоторая любовь не умирает, даже если умерла ты сама.

Я не была уверена в чувствах Луди. Наш первый раз вместе был полон нервов и моего смущения.

Это произошло после репетиции «Гамлета», актеры должны были репетировать в костюмах, так что я одевала их и делала легкий грим.

Я переживала, когда стучала в гримерку Луди. У них с Энн были свои, а остальные делили комнаты для мужчин и для женщин. Я бы предпочла гримировать его при людях, было страшно от мысли побыть с ним наедине, но выхода не было.

— Входите, — сказал он. Его голос был низким, его легко было слышно из-за двери. На табличке все еще значился Фредерик. Удивительно, что он не забрал табличку с собой, променяв нас на престижный театр.

Я глубоко вдохнула и убрала волосы за уши. Я обратила особое внимание на свое лицо этим утром, убедилась, что помада на месте, а не на половине губ, как обычно. Я знала, что выгляжу неплохо, что часто вызывала внимание юношей, но до этого не было причины выглядеть хорошо. Я опускала голову и работала, пока не встретила человека, заставившего переключить внимание на него.

Я открыла дверь и неловко замерла на пороге, пока Луди не развернулся в кресле. Он улыбнулся. Удивительно, как улыбка и прищур глаз могли действовать как волна. Я покраснела с головы до пят. О, я точно пропала.

— Пиппа, — тепло сказал он, глядя мне в глаза.

Я отвела взгляд, закрывая тихо дверь за собой, нервничая и пылая. От груди мог идти пар. Я смотрела на пол, чувствуя, как меня разглядывают под микроскопом. Я намеренно была в туфлях на ровной подошве, не желая добавлять себе рост, хотя он был и без того намного выше. Это не помешало мне пошатываться, как пьяной.

Я остановилась рядом с ним и посмотрела в зеркало напротив нас, озаренное лампочками. Было безопаснее смотреть на него так, а не напрямую.

Его лицо идеально вписывалось туда, обрамленное огнями. Мое бледное лицо с темными волосами смотрелось рядом ужасно. Он был отрадой для глаз. Он знал это, я видела это в том, как он поднимал подбородок, словно привык к восхищению.

— Итак, — начал он и улыбнулся, ничего больше не говоря.

Я знала, что нужно начинать говорить, хотя язык был связан.

— Я просто нанесу немного пудры на лицо, — сказала я, звуча глупо и молодо.

— Разве меня не нужно сперва одеть? — спросил он. — Зеленый камзол, наверное, будет хорошо смотреться с зелеными тенями для глаз?

— О, вы правы, — сказала я глупо, хотя он шутил. Я положила косметичку на стойку и прошла к стойкам, где оставила костюм в другой день. У меня были его мерки, но он впервые наденет костюм.

Обычно я не переживала из-за примерки костюма на мужчину (кроме Фредерика), но теперь мне было неудобно, я чувствовала себя не профессионалом. Я вдруг вспомнила, что он был мужчиной, а я — женщиной.

Луди не показывал ничего, кроме бодрости и очарования. Я глубоко вдохнула и вытащила его костюм принца Гамлета и принесла ему.

— Вот, — сказала я, протянув костюм. Он пристально посмотрел на одежду.

— Не поможешь мне? — я пыталась найти на его лице искренность, но не находила.

— Сколько вам лет? — спросила я.

Он, наконец, удивился.

— Двадцать пять. А что?

— Думаю, вы умеете одеваться сами.

Я вложила костюм в его руки и направилась к двери.

— Позовите меня, когда оденетесь, — сказала я и вышла в коридор, а потом закрыла за собой дверь.

Я выдохнула и встряхнула руками и ногами. Он уже влиял на меня. Но я показала ему, что поддаваться не собираюсь. Это была моя работа, я выполняла ее серьезно.

Это не помешало мне улыбаться, пока я не услышала его голос.

Он выглядел смешно в костюме. Он был весь зеленым. Бархатный камзол, брюки с высокой талией, рубашка. Даже остроносые туфли.

— Как тебе? — спросил он, глядя на себя с подозрением в зеркало.

— Вы похожи на дерево, — сорвалось с моих губ.

Я думала, он обидится. Если бы это был Фредерик, я бы выслушала многое, а потом он потребовал бы заменить меня на ту, что не будет сравнивать его с растением. Но Луди был не таким.

Он рассмеялся. Громко и спокойно. Открыто.

— Ты права, Пиппа. Я похож на дерево, — он покружился, чтобы мы оценили плащ. Он замер и указал на свое отражение. — Но какое дерево? Это самое важное. Каким деревом мог Гамлет быть… или не быть?

Я не сдержалась и рассмеялась.

— Вот в чем вопрос.

И все пошло проще. Даже хотя я ткнула ему в глаз кисточкой. Мне было стыдно. Но Луди сказал, что не расскажет Лисбет, что я пыталась ослепить его, если я соглашусь завтра сходить с ним на ужин.

Я точно согласилась.

Я не хочу долго описывать, ради вас. Знаю, вы точно не хотите слушать, что может творить влюбленная женщина. Но я хочу, чтобы вы поняли, что для меня сделал Луди, и почему наши отношения повлияли на всю мою жизнь.

Я беспокоилась весь следующий день. Я не была с мужчиной годами, часть меня боялась, что будет как со Ставой. Что я ничего не почувствую, и потому со мной что-то будет не так.

Другая часть меня была взволнована, это был другой страх. А если я влюблюсь в него? А если он разобьет мне сердце? А если свидание пройдет плохо, и он больше не захочет меня видеть, но мне придется все время сталкиваться с ним на работе?

К счастью, Энн успокоила меня и проверила, чтобы я поела. Она одела меня в мое лучшее платье, которое я забрала из театра, и я все-таки уложила волосы и сделала макияж. Я хотела, чтобы мои длинные и блестящие волосы были распущенными, но она помогла завить их и подчеркнула мои скулы и глаза. Она сменила мою привычную красную помаду более привлекательным оттенком.

А потом дала пару советов, как быть леди. Пусть мужчина открывает двери. Смейся над его шутками. Не пускай слюни, глядя на него. Не издевайся над ним.

Думая, что я не смотрю, она сунула презерватив в мою сумочку. Я была потрясена ее поступком. Презервативы были для моряков и грязных проституток. Они не были для юных дам, как мы с Энн.

Я видела по ее глазам, что она просто хотела помешать мне забеременеть. Я как-то рассказала ей все, напившись коньяка. Я все еще умирала со стыда, но было хорошо, что хоть кто-то знал, через что я прошла. Энн заботилась обо мне, а потом она шепнула: