Когда Кирилл поднял меня на ноги, я уже ревела.

– Ну-ну, нельзя позволять знакомым мужчинам так с собойобращаться.

– Да я его сегодня первый раз видела! Больной какой-то!И Валька тоже!

Он посмотрел с сомнением.

– Да честное слово, она говорит – приходи, познакомлю сприличным человеком, вот и познакомила. Черт знает что! – От злости слезымои высохли. – Не знаешь, она со всеми так развлекается или только сомной?

– Не знаю, – он пожал плечами, – я мало с нейобщаюсь.

Я с грустью смотрела на оторванные пуговицы, вдобавок еще иплащ запачкался. Что делать? Кирилл тронул меня за руку:

– Зайдем ко мне, это тут рядом. Приведешь себя впорядок, потом я тебя провожу.

– У тебя есть телефон? Мне надо позвонить, чтобысоседка спать не ложилась, ключей-то нет.

– Есть, пойдем.

Шли мы недолго. Улица называлась Зверинская и начиналась онапрямо от зоопарка.

– Тут близко.

– Львы по ночам спать не мешают, сильно рычат?

– Бывает. – Он засмеялся.

Мы вошли в один двор, он был проходным, потом в другой.Дворы были колодцы, и в самом темном углу Кирилл вошел в парадную. В квартирена первом этаже он сразу же зажег везде свет. Крошечная прихожая. Из нее кухнякаким-то углом, две комнаты.

Кирилл достал мне коробку с шитьем и усадил на продавленныйдиван. Обстановка в комнате была бедноватая, а впрочем, какое мне дело? Сейчас позвонюпо телефону Галке и уйду.

– Ты здесь один живешь?

– Сейчас да, – пояснил он, – мама умерла тримесяца назад.

А когда же его бросила жена? Но опять-таки, это не мое дело.Я позвонила, у Галки было занято.

– Выпьем кофе? – нерешительно предложил Кирилл.

Пуговицы я уже пришила, плащ кое-как почистила, побывала и,с позволения сказать, в ванной – маленьком закутке, где стояло какое-то корытона полу и висел душ. Да моя коммуналка по сравнению с этим – хоромы!

Пока он заваривал кофе, я рассматривала кухню, смотреть-то,собственно говоря, было не на что. В маленьком, неправильной формы помещениистояли стол, два табурета и шкафчик для посуды. Окно выходило в тупик. Стенытрех домов образовали равнобедренный треугольник, и в этот треугольный колодецне было входа. Жильцы с верхних этажей бросали вниз всякую всячину, такимобразом, можно с уверенностью констатировать, что окно кухни Кирилла выходилона помойку.

– Таня, садись, – позвал Кирилл, со всеми этимисобытиями мы как-то незаметно перешли «на ты».

Кофе дымился в чашках, и от него шел приятный аромат. Кофедолжен меня взбодрить, а потом я позвоню Галке и поеду домой, пускай Кириллпоймает мне машину.

Я отпила горячий кофе, вдруг голова у меня закружилась,чашка выскользнула из рук и упала на пол. Последнее, что я помню, это лужицакофе и осколки от чашки на грязно-сером линолеуме.

Я проснулась оттого, что мне было жутко неудобно лежать.Спина затекла, и к тому же в нее что-то впивалось. Я открыла глаза и не увиделанад собой привычного потолка с желтым пятном в углу – соседи сверху два месяцаназад забыли закрыть кран и уехали на дачу. Я прислушалась машинально, стараясьуловить дыхание спящей Аськи, но вместо него услышала, как кто-то ровно дышитрядом со мной. Осторожно скосив глаза, я увидела, что рядом спит незнакомыймужчина и, судя по тому, что я чувствовала под одеялом, он был абсолютно голый.Я прислушалась к себе, ощутила, так сказать, себя всю и поняла, что я тоже лежуобнаженная и… ну в общем, тут все ясно. Меня охватил такой ужас, что только сильнейшимусилием воли я сдержалась, чтобы не вскочить, не заорать и не бежать отсюда вчем есть.

Кто этот тип, и как я оказалась в его постели? Так, надовзять себя в руки. Для того чтобы отсюда уйти, я должна вспомнить, гденахожусь. В голове у меня промелькнула Валентина, ее шикарная квартира, чертовкостюм, странный Валентинин любовник, которого она почему-то усиленноподсовывала мне, потом бабуся с фарфором XVIII века… стоп! Этого типа зовутКирилл! Мне стало так худо, что волосы на голове зашевелились.

Оказаться в постели с первым встречным, да еще каким-тополубомжом! И это я, приличная женщина из интеллигентной семьи, с ребенком, какпоследняя… Меня сковал ужас. Нет, надо выбираться отсюда, пока он не проснулся,смотреть ему в глаза выше моих сил, я умру от стыда. Хорошо, что я лежу с краю.Я тихонько пошевелилась, Кирилл не проснулся, только заулыбался во сне. Ясползла с дивана, стараясь не смотреть ему в лицо, – некоторые людиреагируют на пристальный взгляд, но напрасно я беспокоилась – этот спал какребенок. Я нашла на стуле свою одежду, было ужасно противно надевать несвежеебелье. Костюм был мятый, как будто в нем валялись. Когда я успела его такизгваздать? Кирилл опять пошевелился во сне. Господи, сделай так, чтобы он непроснулся!

Я нашла в прихожей свой плащ и сумочку, открыла дверь ивылетела на лестницу. Два проходных двора я пролетела, как сверхзвуковойсамолет, только тихо. На Зверинской улице не было ни души, на моих часах былобез пятнадцати семь, раннее утро. Вдали от этого типа мне немного полегчало, ия вспомнила, что вовсе не хотела с ним спать, то есть совершенно не собиралась!И пришла к нему только позвонить по телефону, и была совсем не пьяная, ипоследнее, что я помню, – это как мы пили кофе на кухне. От внезапноймысли я даже остановилась. Он подсыпал мне какую-то гадость в кофе! Специально,чтобы я вырубилась, а он потом мог делать со мной все что хотел. В моей душеужас уступил место неистовой ярости. Нет, ну какая скотина! Подсыпать что-то вкофе, а потом раздеть, запихнуть в постель бесчувственную женщину… Извращенец!А с виду такой приличный, скромного вида. Старушку в кресле катает, с собачкойгуляет. А я-то хороша, развесила уши. Вадим хоть не скрывал, прямо звал домой,а этот… Господи, какая я идиотка! Правильно Галка говорит, что я рохля и мямля,что сейчас так нельзя, что в наше время надо вырывать свой кусок зубами и такдалее.

И ведь ничего не поделаешь, не в милицию же жаловаться,пришла к нему сама, как дура. Да там на смех поднимут! Взрослую тетю двадцативосьми лет обманом заманили в квартиру – слушать противно!

В ярости я не заметила, как добежала до метро.

– Девушка, – обратилась ко мне пожилая женщина ввагоне, – вы знаете, что у вас плащ обгорел?

– Где? – Я изогнулась и обомлела – вся левая полаплаща была обожжена, а я и не заметила, когда одевалась. Да что же это такое?Совершенно новый плащ, первый сезон всего ношу. И когда я это устроила,совершенно не помню.

Когда я вышла из метро на своей станции, ярость уступиламесто депрессии. Дрожащими руками я вставила ключ в замок. Дверь была закрытана цепочку, но мне не пришлось звонить – Галка подскочила тотчас же.