губы, стараясь не разрыдаться, стараясь не опасть мешком к его ногам, потому что больно… Ужасно больно жмет в груди от того, что мы с ним — лишь жертвы отвратительного обмана, чьи судьбы решены.

Эмир вдруг резко отпускает меня, смотря тяжелым взглядом, а потом кивает головой в сторону двери:

— Иди.

И я бросаюсь со всех ног к выходу, лихорадочно пытаясь понять, что делать.

Если он узнает… Если Эмир только поймет, как сильно он был обманут, то не пощадит никого.

Сколько смертей вы готовы принести на алтарь своего счастья? Я не собиралась приносить ни одной. Но зная Эмира Берая, я уже поняла, что он сожжет всю планету, если только станет известно, что виновница всего — не я.

***

— Так и знал, что себе заберешь, — усмехается Зох, входя в аппаратную. — Еще в самом начале, когда вошел, ты так посмотрел на нее, что я сразу все понял. Блондинка, как ты любишь. Всегда ж с рынков только блондинок себе заказывал, но обычно нам забрать разрешал, а тут вдруг… Я даже удивился.

Это уже вторая ночь, когда Эмир ночует здесь, в небольшой комнатке, смежной с аппаратной, отведенной на экстренный случай. Просто не может пойти к невесте в таком состоянии.

— О чем ты? — хмурится Эмир, делая вид, что не понимает, что речь идет об Аише. Продолжает бить по клавиатуре пальцами, получая шифрованный маршрут до Эрлис Луванга.

— О девке той, рабыне.

— Что-то имеешь против? — Эмир оборачивается, смотря в упор на Зоха, и улыбка тут же сползает с губ майора.

Мужчина чуть бледнеет, произнося:

— Нет, генерал, разумеется, нет. Всем, что есть у меня, я обязан тебе.

— Вот и славно, — отзывается Эмир, отворачиваясь обратно.

И Зох вдруг понимает, что эта та самая, ради которой они десять лет обшаривали все невольничьи рынки. Сам себе объяснить не может, это просто как озарение. Та, ради которой Эмир в одиночку полетел на зараженный радиацией Архаир, хоть каждый на Черной Бездне пытался вразумить его.

Подстава. Самая настоящая. Сархад фан Дормейский разрешил спуститься на планету только одному Эмиру. И любому идиоту ясно было, что это закончится смертью генерала. И он все равно пошел. Словно одержим был этой девкой. А вернулся потом через несколько дней не с ней… С другой, Азалией. И даже Зоху не рассказал, что произошло на Архаире. Замкнулся в себе еще больше, чем прежде.

И Зох только по старой памяти предложил остановиться в Колдоре, на невольничий рынок, прежде чем вернуться в Эрлис Луванг.

Наткнулся на эту блондинку, и с ума сошел буквально. Генерал и ему привил эту тягу к белым, почти прозрачным бабам. И пусть вся в грязи была перемазана, его все равно как иголками пронзило от ее глаз зеленых.

И теперь он понял… Все понял. Это та самая. Потому Эмир забыл даже про красавицу-невесту, которая всех с ума сводила на корабле.

С Аишей ей все равно было не тягаться. То — что-то глубинное… Ради чего Эмир башку в такое пекло совал, что у Зоха волосы на затылке шевелились. Такое не перебить ни красотой, ни прелестями Азалии.

— Что-то еще?

— Нет, — потрясенно произносит Зох. — Если как-то могу помочь…

— Никак, — Эмир явно не в настроении, и майор знает, что его нельзя в такие минуты беспокоить. В него словно сам дьявол вселяется, и он не узнает ни друзей, ни врагов.

— Что ж… Тогда… Пойду…

Зох пятится к выходу, все еще не понимая, что за война происходит внутри его генерала.

Эмир приходит в себя только, когда дверь за подчиненным закрывается.

Опускает голову на ладони, пытаясь унять бурю и хаос в мыслях.

Теперь приемов пищи он ждал как самое главное событие дня. И не потому, что успевал проголодаться, а потому, что их приносила она.

Заставил ее таскать жратву пять раз в день, а не три, чтобы только видеть почаще, пожаловавшись, словно идиот на температуру блюд.

Плевать!

Почему его вообще должно волновать, что там о нем думает его немая рабыня?

Хоть полы лизать будет, если прикажет. Он в своем праве.

А потом опять прикрывает глаза, вспоминая, как побледнела, когда он про жениха ее спросил, и колотит всего от бешенства. Слепой ревности, что выбрала не его. Что отвергла, словно щенка. А он… Не представлял, как мог бы задеть ее на столько сильно, чтобы вернуть эту боль обратно. Эмиру казалось, что если он накажет ее достаточно сильно, увидит порабощение во взгляде, увидит, как она молит его о пощаде, то станет легче.

И понимает, что никогда не будет сыт ее мучениями.

Сделал ее рабыней, надеясь, что Аиша начнет беситься и тарелками в него бросать, сверкать глазами, говоря о том, что она, королевских кровей, не создана для такой работы.

И он глазам своим поверить не мог, когда она так кротко, не глядя на него, вошла в головной отсек.

Боялась. По бледным губам видел, что кровь отхлынула от лица. Но ни одного дерзкого или ненавистного взгляда. Только вселенская печаль в зеленых, как, как земная трава глазах.

Его даже сомнение кольнуло.

А вдруг ошибся?..

Вдруг ее заставили, обманули, пригрозив чем-то?

И понимает, как жалки эти мысли. Но это была надежда.

Решил, что будет с ней помягче, пока не выяснит всё, пока не удостоверится окончательно, что это был ее собственный выбор.

Крепко сжал кулаки и зубы, понимая, что сам себе врёт. Просто хочет верить в то, что она невиновна. И все равно не мог отказаться от этого.

Если была хоть единая вероятность того, что Аиша невиновна, то он найдет ее, чего бы ему это не стоило, даже если придется перевернуть весь гребаный мир.

Но что потом?..

Этот вопрос застал его врасплох.

Даже если она невиновна, у него есть невеста.

Азалия… Она спасла его, едва ли не отдав собственную жизнь. И он не может пасть так низко, чтобы выбросить ее, как ненужную куклу.

Они полетят в Данкар, а потом вернутся на Архаир, где сыграют свадьбу.

Просидел один до поздней ночи, сжимая виски пальцами и пытаясь понять, какого дьявола происходит. Не мог найти ее десять лет, обыскивая каждый засраный уголок вселенной, думая, что ее похитили пираты, и вот… Обнаружил в роскоши, на Архаире…

И усмехается зло, вспоминая все слова, что она ему сказала… Разве можно сыграть такое пренебрежение, если любишь человека?

Сжимает руки в кулаки, вспоминая эту зелень глаз, наполненную удивлением.

«- …Зачем ты прилетел, Эмир? После стольких