Глава 6

Андрей

— Пап, смотри! — малая восторженно распахивает глаза, указывая пальцем в небо. Там воздушный змей в виде жар-птицы летит по ветру. Динка хлопает в ладоши и смеётся. Перевожу взгляд на семейную пару и мальчика лет пяти, запускающего змея. Счастливые, полноценные – все, как положено: мама, папа, ребёнок; женщина беременна вторым. Идеально до тошноты, как в рекламе йогурта. А у нас не так. Нет у нас мамы и не было никогда. Точнее, Дина никогда ее не видела. Ее мама умерла при родах. Когда Дину вытащили, Карина уже была мертва.

Мы даже не были женаты. Дина появилась по залету. Я радовался ребенку и возможности жениться – Карина шикарная женщина. Но то, что она шикарная, считал не только я. А все, бл*ть, кто попадался на ее пути. И Карина выбирала. О мертвых не принято говорить плохо, только вот хорошо не получается.

Я, как идиот, бегал за ней, по врачам водил, витаминами кормил, пылинки сдувал, пока не узнал, что Карина у нас элитная шлюшка. Нет, она гордо называла себя эскортом, но, как проституцию ни назови, суть от этого не меняется.

Я тогда, наверное, месяц бухал. Ни хрена не помню, просыпался, заливался и снова уходил в алкогольную кому. Как, сука, так? Нет, великой любви не было, но тогда у меня было еще правильное нутро. Я брал ответственность за все, к чему причастен. Когда пробухался, принял решение, что все равно женюсь, забуду о ее, мягко говоря, некрасивом прошлом, попробую начать с чистого листа. Только вот Карине «отмываться» не хотелось. У нее были другие планы. И в эти планы ни я, ни ребёнок не входили.

— Ты, конечно, охрененный мужик, Покровский, — изрекала Карина, рассматривая свой маникюр. — Харизматичный, сексуальный, трахаешься на пятерку, правильный, и мама у тебя просто душка, но не герой моего романа. Я вот в это все, — указывает на свое идеальное тело, — вложила миллионы не для того, чтобы отдать даром, испортить родами, а потом печь пироги в ожидании мужа с работы и сопли детям подтирать.

Пока она говорила, я молча смотрел в окно. Смотрел и впервые в жизни испытывал желание придушить женщину. Я не утрирую. Мне реально хотелось ее убить. Ладони покалывало от желания сомкнуть их на ее идеальной шее и не отпускать, пока сука не прекратит дышать. Меня настолько переклинило, что я слова не мог сказать, только сжимал кулаки и челюсть до хруста.

— В Эмиратах меня ждет мужчина, документы давно оформлены. И вот эта беременность, — с пренебрежением произносит она, как будто внутри нее что-то гадкое, а не мой ребёнок, — все испортила. Поэтому я делаю аборт, восстанавливаюсь и улетаю. А ты найди себе другую, которая готова будет пожертвовать собой. Я искренне желаю тебе счастья. Хороший ты мужик. Жаль, не моего уровня.

Я уже тогда не бедствовал. Зарабатывал хорошо. Квартира, машина, отстроил дом для матери, в перспективе семейный. Демьян взял меня в долю, в малую, конечно, всего двадцать процентов акций, но мне хватало. Демон ценил меня и не скупился. Сейчас эти акции стоят в пять раз дороже. Но, мать ее, до арабского шейха я, безусловно, не дотягивал.

— Ну скажи уже что-нибудь! — требовательно произносит Карина.

Разворачиваюсь, заглядываю ей в глаза. Я не знаю, что она читает в моем взгляде, но ее рот закрывается. Карина меряется в лице, отступая назад. А я по-прежнему напоминаю себе, что убивать нельзя, даже если очень хочется. В ушах звенит, меня начинает потряхивать от ярости. Это даже не ревность. Я не могу понять ее по-человечески. Что за тварь-то она такая продажная?

— Счастья, значит, ты мне желаешь, — проговариваю сквозь зубы. — А я вот тебе нет, — хриплю, как загнанный пес.

— Покровский, не нужно вот этой драмы. Я освобождаю тебя от ответственности, — продолжает нести ересь. От срыва меня сдерживает только один шаг – ее беременность. Можно было бы, конечно, выдохнуть, откреститься, сделать вид, что ребенок не мой, и пойти дальше. Только я чувствую, что он мой, и не хочу превращаться в такую же тварь, как Карина.

— В общем так. Как женщина, ты мне больше неинтересна. Брезгую шлюхами! — проговариваю сквозь зубы. — Родишь мне ребёнка – и свободна. Лети в свои Эмираты и на глаза мне больше не попадайся. А сделаешь аборт или сбежишь – я, сука, из-под земли тебя достану и посажу на цепь!

Естественно, Карина мне не поверила. Не поверила в мои возможности и силу. Наверное, я всегда был слишком мягок с ней, чтобы она поняла, что злить меня не стоит. Возможностей и власти у меня было достаточно, чтобы не выпустить ее из страны и заставить сохранить жизнь моему ребёнку. Карина возненавидела меня, называя чудовищем. Она рыдала и кидалась на меня зверем. Пыталась навредить себе и ребёнку, чтобы испортить мне жизнь за то, что я испортил жизнь ей. Как следствие – преждевременные роды и смерть Карины.

Сейчас, спустя пять лет, я прихожу к мнению, что всё-таки любил ее. Любил до момента, пока не вскрылось её прошлое и нутро продажной твари. Поэтому мне так дорог ребенок.

И вот Карины нет. А Дина есть. Моя дочь. Я люблю ее, как никого и никогда не любил. Я готов сдохнуть за свою дочь, но все равно хреновый отец. Дело не в материальных благах. У моей дочери есть все: хороший дом, все условия, собственная комната, игрушки, одежда, собака, частный детский сад. Исполняю любой ее каприз. Но у нее нет главного – семьи. Я постоянно на работе. Я трудоголик, живу работой. Когда в душе нет чего-то личного, мы пытаемся заполнить пустоту работой. Дину воспитывает моя мать, за что я ей пожизненно безмерно благодарен. А я – папа выходного дня.

— Хочешь такого? — интересуюсь у дочери, отводя взгляд от чужой счастливой семьи.

— Нет, — все восхищение пропадает, Дина отворачивается, берет меня за руку и тянет на выход.

— Почему нет? — пытаюсь понять ребенка.

— Потому что… — капризно выдыхает. — Поехали домой, там Соня скучает.

Соня – это собака. Странное имя для лабрадора, но Дина так решила.

— Дин… — сажусь перед дочерью на корточки, на стоянке возле машины. — Ну что случилось? — посматриваю на наручные часы. — У меня