– Очень… А ты разве не боишься?

Она вновь сделала нетерпеливый жест.

– Я даже не испытываю к нему жалости. Ведь я прожила с ним целый год. Уже много дней я мечтаю о том, чтобы он умер. Как бы я была счастлива!

– Но ведь можно просто развестись. – Энсон не отводил от нее взгляда.

– И что потом? Куда мне деться? Сейчас у меня хотя бы есть крыша над головой. Но больше я не могу терпеть его рядом с собой. Надеюсь, ты не думаешь, что он спит со мной? Я запираюсь на ключ. Я запираюсь после нашей ужасной первой брачной ночи. Ты и представить не можешь, какой он мерзавец… он… – Она сделала брезгливую гримасу. – Не хочу даже и говорить об этом. У мужчин бывают всякие отклонения, но у него… Как я буду счастлива, когда он умрет!

Энсон с облегчением вздохнул. Ее равнодушие к судьбе Фила стало ему понятно. Что ж, он нашел себе надежного партнера. В этой женщине он может быть уверен.

– Извини, я и не знал, насколько тебе плохо. Хорошо, мы сделаем это, но ты должна все обдумать. Малейшая ошибка с нашей стороны – и нам конец. Даже не надейся, что сможешь разжалобить присяжных. Женщина, которая убивает мужа ради денег, не получит ни малейшего снисхождения.

– А ты можешь совершить ошибку?

Энсон безрадостно улыбнулся.

– Убийство – забавная штука. Можно тщательно продумать все детали, найти ловкие ходы, но достаточно упустить какую-то мелочь, совершить одну-единственную ошибку, от которой никто не застрахован, – и тебе конец.

– И ты боишься совершить ошибку? – Она поставила бокал на столик и закурила сигарету. – Но ты не ошибешься, Джон. Я в тебя верю. Уверена, ты достаточно умен, чтобы просчитать все варианты.

– У тебя есть деньги? – вдруг спросил он. – Чтобы как следует разработать операцию, мне необходимы три тысячи долларов.

– Три тысячи? – Она с удивлением смотрела на него. – Да у меня и двадцати долларов не наберется.

Примерно такого ответа он и ждал. Но если бы у нее были деньги, это многое упростило бы.

– Ладно, забудем. Я что-нибудь придумаю.

– Но зачем тебе три тысячи? – Мэг с любопытством смотрела на него.

Энсон не удержался и театральным жестом откинул простыню, продемонстрировав огромный синяк на животе.

Мэг ахнула:

– Ничего себе! Тебе очень больно?

– Да уж. – Он криво улыбнулся.

– Но кто это сделал?

Он снова натянул на себя простыню. Теперь, когда Мэг встревожилась из-за него, предстоящая встреча с Моряком Хоганом казалась ему пустяком.

Глядя в потолок, он поведал Мэг о своем долге Джо Дункану и о Хогане.

– Но это мои проблемы, – подытожил он. – Я должен как-нибудь раздобыть деньги. Я уже несколько месяцев безуспешно ищу выход. И вот благодаря тебе я его нашел.

– Но ведь ты должен букмекеру всего тысячу. Зачем же тебе три? – спросила Мэг.

– Две мне нужны на первый взнос за страховой полис в пятьдесят тысяч долларов, – объяснил Энсон. – До уплаты первого взноса нельзя даже думать о том, чтобы убрать Фила. Так что нам кровь из носа необходимо раздобыть три тысячи долларов. – Энсон заложил руки за голову, глядя сквозь грязные стекла окна на поднимающееся солнце. – Придется пойти на кражу. – Энсон искоса глянул на Мэг и улыбнулся. – Одно цепляется за другое. Но раз уж задумал дело, надо идти до конца.

– Украсть? Как это?

Он положил руку ей на бедро.

– Вот так. Мне нужны три тысячи долларов. Думаю, это будет нетрудно. – Последовала долгая пауза, и, так как Мэг не собиралась нарушать молчание, он продолжил: – Деловые качества мужа тебе известны?

Она сделала презрительный жест:

– Кроме секса, у него в голове только цветы.

– Предположим, ему придется подписать кое-какие бумаги. Станет ли он вникать в подробности и читать даже то, что написано мелким шрифтом? Ведь есть люди, которые вникают в каждое слово, а другие ставят подпись, даже не глядя. Мне очень важно знать, к какому типу людей он относится. Станет ли он внимательно изучать страховой полис, прежде чем подписать?

– Не думаю. Но нечего даже и надеяться, что он подпишет бланк полиса.

– Это уж мои заботы. Предположим, перед ним лежит страховой полис в трех или даже четырех экземплярах. Станет ли он проверять все?

– Нет. Он не такой человек.

– Отлично. – Энсон допил кофе и поставил чашку. – Это мне и нужно было знать. – Он наклонился и притянул Мэг к себе. – Ты действительно этого хочешь? Ведь если мы начнем, обратного пути уже не будет.

Она ласково провела рукой по его волосам.

– Почему ты сомневаешься во мне? Я же сказала, что пойду на это вместе с тобой. Как ты не можешь понять? Ради тебя и денег я согласна на любой риск.

В тишине спальни, когда первые лучи солнца коснулись пыльного зеркала над туалетным столиком, Энсон, отдавшись во власть ее ласк, до того разомлел, что поверил ей.

За завтраком, состоявшим из яйца всмятку и подгоревшего тоста, Энсон вдруг обратил внимание на диплом в рамочке, висевший на стене напротив.

– Что это? – поинтересовался он, указывая на диплом.

Было десять минут девятого. Мэг пила кофе маленькими глотками. На ней был заношенный халат некогда зеленого цвета. Волосы были непричесаны, но все равно она выглядела необычайно привлекательной.

Она мельком взглянула туда, куда он указывал.

– А-а. Это диплом Фила. Он им очень гордится. Диплом за отличную стрельбу. Фил прекрасный стрелок.

– Надо же… – Энсон поднялся, отодвинул стул и, подойдя к стене, внимательно изучил диплом. Из диплома следовало, что этой награды Фил Барлоу был удостоен стрелковым клубом за первое место в соревнованиях по стрельбе из револьвера 38-го калибра, состоявшихся в марте прошлого года.

Нахмурясь, Энсон вернулся к столу, но есть не стал. Мэг выжидающе на него посмотрела.

– В чем дело, Джон?

– Так он занимался стрельбой?

– Сейчас нет, но раньше занимался. Почти год, как он забросил это дело. Лучше бы он ходил в этот проклятый клуб, а не торчал здесь.

– Но у него имеется револьвер?

– Разумеется. Что ты задумал, Джон?

– Он хранится здесь, в доме?

– Да. – Мэг указала на допотопный буфет. – В верхнем ящике.

– Можно взглянуть на него?

– Взглянуть? Но зачем?

– Нужно.

Она пожала плечами, поднялась и, подойдя к серванту, выдвинула верхний ящик. Взяв оттуда продолговатую коробку, она положила ее на стол.

Энсон открыл коробку и увидел в ней специальный полицейский револьвер 38-го калибра. Убедившись, что он не заряжен, Энсон взвесил его на ладони.