— Этого старикана, конечно же, не отыскали где-то в дебрях, — весело сообщил Джос, подняв взгляд на огромную косматую тушу. — Его создал Август. А еще мне всегда нравился вот этот. — Он неторопливо подошел к крупной серой птице, стоящей на возвышении посреди зала. — Знаешь, кто это?

— Дронт, — ответил мальчик, взглянув на забавное существо размером с индюка. — Я думал, они давно вымерли.

— Именно, — подмигнул Джос. — Но Август купил несколько рисунков, сделанных моряком, который действительно видел дронта, и решил сам создать одного. По большей части из курицы. Искусная работа, не находишь?

Том снова посмотрел на приземистую птицу с загнутым клювом и печальными желтыми глазами. Она так походила на настоящую, что, казалось, могла вот-вот встрепенуться.

— Так значит, Август сам сделал всех этих животных?

— Конечно нет. Они настоящие, по крайней мере снаружи. Сохранив шкуру или перья, он укреплял череп на проволочном каркасе или гипсовой форме, для крупных животных, а потом набивал чучело. Иногда использовал их собственный скелет, но редко. На самом деле это забытый вид искусства. Жаль только, что все чучела уже совсем дряхлые.

Джос был прав. Почти все экспонаты уже приобрели блеклый коричневатый оттенок, а у некоторых даже из прорех вываливалась набивка. Они напоминали Тому его собственного старого плюшевого мишку, застиранного до полной потери цвета. Шерсть мамонта местами облезла клочьями, а кое-где его как будто подлатали мехом чуть иного оттенка. Тем не менее мальчика не оставляло ощущение, что все эти существа выглядели по-своему живыми, — возможно, это объяснялось позами, в которых установил их Август, или выражением морд.

— Выглядят совсем как живые, верно?

Том поднял взгляд на дядюшку Джоса и заметил в его глазах под кустистыми бровями озорной огонек.

— Я думал так раньше. Я часто смотрел на них в точности так, как сейчас смотришь ты, и воображал: «Вот было бы здорово, если бы они были живыми!» — Он усмехнулся. — Знаешь, Том, один из них действительно был… ну почти живым. Там, среди мелких млекопитающих, стоял длинноухий прыгунчик. — Джос кивнул на длинную темную витрину позади мамонта. — Думаю, шуточка Августа Кэтчера. Заводной механизм. Время от времени он подпрыгивал и подмигивал. Пугал посетителей чуть не до смерти. Как-то раз на Рождество здесь устроили праздничное богослужение, и он подмигнул оркестру Армии спасения[4]и перекувырнулся в воздухе. Они едва не проглотили свои трубы!

Плечи Джоса затряслись от смеха при одном воспоминании.

— Боже, боже мой, — пробормотал он, утирая слезы с глаз-бусинок. — А теперь, Том, взгляни-ка на это.

Он подвел мальчика через зал к низкому широкому стенду, протянувшемуся вдоль почти целой стены, и включил свет. Опустив взгляд, Том увидел большой макет Дрэгонпорта, каким тот был сотню лет назад. На холме над городом он узнал Кэтчер-холл, а на другом берегу реки стоял музей Скаттерхорна. Город был запечатлен зимой, и заснеженные улицы полнились народом и запряженными в сани лошадьми, направляющимися к реке. В устье виднелся порт, где разгружали улов рыбацкие шхуны и причаливал колесный пароход. Вверх по течению от города река разливалась широким полумесяцем, и по льду скользили на коньках люди, толпясь вокруг прилавков и балаганов. Прижавшись лицом к стеклу, Том разглядел, что макет проработан до мельчайших деталей — были даже покрашены перья на дамских шляпках. Он словно видел на целый мир в миниатюре.

— Смотри внимательно, — предупредил Джос и еще раз щелкнул выключателем.

— Ух ты! — задохнулся от восторга Том.

В макете внезапно наступила ночь. На каждой улице зажглись крошечные лампочки, изображавшие газовые фонари, и мальчик увидел людей в домах: семьи ужинали на кухнях, старики читали у каминов, по лестницам бегали собаки, в колыбелях спали младенцы. Приглядевшись, Том заметил и более мрачные сцены — в задней комнате пивной дрались двое мужчин, их разбитые лица заливала кровь. Нищий, замерзающий на заброшенном складе, вор, лезущий в чердачное окно, грабитель, ударивший ножом человека на пороге дома. Как будто переход от дня к ночи обнажил совершенно иной мир, куда более опасный и странный.

— Нравится? — спросил Джос. — В твои годы я мог смотреть на эту штуку часами. Еще одно творение Августа.

Они постояли в молчании, с восхищением рассматривая макет. Дядюшка полностью погрузился в собственные мысли. Тишину нарушал только стук дождевых капель, падавших сквозь разбитую панель на каменный пол.

— Только представь, каким было это место в те времена! — наконец проронил Джос.

— Я мог бы помочь вам привести его в порядок, — предложил Том.

— Хм? — пробормотал дядя, явно пребывая мыслями далеко отсюда.

— Ну там, с дырой в крыше. С уборкой, если хотите.

Джос выключил свет. Он вдруг мгновенно постарел.

— Что ж, очень любезно с твоей стороны. Но, Том, оглядись вокруг. Неужели ты действительно полагаешь, что в этом есть смысл?

— Вы о чем?

Избегая его взгляда, дядюшка вновь принялся суетливо собирать осколки.

— Скажу прямо, Том. Ты приехал сюда не в лучшие времена. Отопление, освещение, теперь еще и крыша — все идет ко дну. А у меня попросту нет денег на починку.

— Но разве посетители не платят за вход?

— Больше никто уже не платит за вход, — ответил Джос, безнадежно махнув рукой в полумраке. — Никому не интересно. Здесь нет компьютеров, никакой интерактивности. Только куча измотанных старых животных — уж я-то знаю, что они измотаны. Пережитки прошлого века. Они давно не восхищают людей, только пугают их.

Дядюшка окинул темные витрины рассеянным взглядом. В полумраке поблескивали лишь глаза и клыки.

— Я даже их не могу себе позволить привести в порядок.

— А что насчет Кэтчеров? — вдруг спросил Том. — Они могли бы помочь. Я имею в виду, Август был из их семьи, они должны быть родственниками.

Джос только мрачно покачал головой.

— Как ни жаль, но это невозможно, — проворчал он. — Я знаю, что мы, Скаттерхорны, всегда были не в ладах с деньгами, в отличие от них. Поверь, мне вовсе не по душе ютиться здесь, пока они строят из себя невесть что там, на холме, но таков жребий, не так ли?

Он уже отчаянно жалел себя, и Том не мог придумать, что ему сказать.

— Вот уж не знаю, — просипел Джос, почесывая в затылке. — Полагаю, конец этого года — самое подходящее время, чтобы открыть кингстоны и со всем этим распрощаться.

Он зашаркал к выходу и уже собирался распахнуть дверь красного дерева, когда по залу разнесся громкий звон. Дядюшка склонил голову набок и прислушался. Звон повторился, на этот раз дважды.

— Что это? — спросил Том.