в городах лодки служили для этого отличным средством, поскольку так и проще было отправлять груз и самое главное безопаснее. Осталось только выбрать главного, кто его поведёт. Остановились на Иамунеджехе, который должен был поторопить возвращение других военачальников, поскольку они что-то задерживались с возвращением.

— Рехмиру передай, чтобы следил за всеми наложницами, не дай боги свяжутся с кем посторонним, — напутствовал я его, — потом не разберёшь, где чей ребёнок.

— Он это и сам прекрасно понимает мой царь, — очень серьёзно ответил Иамунеджех, — вопросы престолонаследия не та тема, к которой можно относиться несерьёзно.

— Ну знает или не знает я не хочу гадать, лучше повторить два раза, — не отстал я и военачальник заверил, что передаст мои слова слово в слово.

Когда наконец всё было собрано, солдаты сдали свои ценности и рабов под опись, чтобы потом получить всё обратно в поместье, когда мы вернёмся и все вышли проводить отплывающий длинный караван лодок разного размера в сторону поместья. Туда мы вернёмся после захвата всех городов Нижней Нубии, так думал я тогда.

— Мой царь, — единственный оставшийся со мной в лагере Ментуиуи, стоял со мной до тех пор, пока последняя лодка не скрылась из зоны видимости.

— Завтра выступаем, — сказал я, — это ещё не конец кампании.

— Впереди два города, — подтвердил он.

— Кстати, давно хотел спросить, — поинтересовался я у него, — а дальше разве городов нет? Я насколько помню их ещё очень много было до второго порога.

— И до второго и дальше мой царь, куда заходили наши цари древности, — кивнул он, — но дальше второго порога идёт царство Керма, там нет больше самостоятельных городов-государств, как здесь в Нижней Нубии — это единое целостное царство.

— Хм, — я задумчиво почесал подбородок, — а там золотые прииски есть?

— Конечно, не меньше, чем здесь, — подтвердил он.

— И говоришь, что вы туда давно не ходили? — покосился я на него.

Он удивлённо на меня посмотрел.

— Мой царь, — на его лице показалась улыбка, — если Его величество думает пойти туда, то лучше это сделать чуть позже, когда мы наберём достаточно сил. Ведь воевать с целым государством, пусть и ослабшим — это всё же тяжело для простого похода по усмирению восставших городов.

— Ладно посмотрим, — решил я, — а что насчёт остальных городов? Визирь говорил, что взбунтовались только эти шесть.

— Верно Твоё величество, — согласился он, — остальные остались верны царю Хатшепсут.

— Если они остались верны, то почему не помогают нам? — удивился я от подобных открытий, — где войска, где провизия? Где какая-то иная помощь?

— Об этом видимо мы узнаем, только когда спросим у них об этом напрямую, — хмыкнул он, показывая, что у него накопились ровно такие же вопросы, что и у меня.

— Похоже, что так, — согласился я, — ладно и это отложив на потом. Тогда пойду скажу Меримаату и Бенермеруту начать складывать вещи, выступаем пока солнце не набрало силу.

— Твоё величество, — Ментуиуи поклонился и тоже пошёл отдавать приказы, притихший было после отплытия каравана лагерь, снова стал приходить в движение.

* * *

Я обычно мало обращал внимание на окружающую меня местность, ведь живность при виде большого количества людей спешила убраться куда подальше, даже львиные прайды, часто оглашающие по вечерам своим рёвом саванную местность недалеко от реки, быстро покидали свои лежбища, когда только видели передовые отряды колесниц, разведывающих дорогу.

Слонов и носорогов пока не попадалось, зато остальной живности было полно, охотники каждый вечер приносили в лагерь мясо, которое разнообразило ужин солдат. Я обычно в эти моменты сразу думал о полевой кухне, единообразной для всего войска, но пока об этом оставалось только мечтать. Первым делом нужно было единообразие в вооружении, а то последним прибывшим достались копья с каменными наконечниками, что было точно нехорошо. Да и в принципе, легион только по бесконечным тренировкам и выучке походил на единое армейское подразделение, всё остальное хромало: начиная от разнообразия щитов, которые набирались, как и где можно, заканчивая луками и стрелами, которые также просто выгребались из складов в захваченных городах и понятное дело были они до безобразия разными. Ну хотя бы стрел было в достатке и то ладно.

Размышления над тем, как сделать войско ещё лучше и эффективнее не давали мне покоя, ведь от его наличия совершенно точно теперь зависела моя жизнь. Я не знал отчего и почему сановники при Хатшепсут решили вставлять мне палки в колёса, зато было понятно, что кроме собственной армии меня никто не мог защитить от их козней. А в том, что они будут, можно было даже не сомневаться. Самое интересное в этой ситуации было то, что Хатшепсут на них было абсолютно бесполезно жаловаться, это были целиком её люди и она не стала бы раздувать из моих слов проблему. Максимум что их ждало — лёгкое порицание от царя. Поэтому я и решил пока затаиться, определить всех, кто гадит в мою сторону, а только потом при удобном случае отомстить. К тому же, будем откровенны, у меня и сил пока для этого было недостаточно. Большая часть чиновничьего и управленческого аппарата была за Хатшепсут и я понимал причину их озабоченности. Она была хорошим царём, в Египте царил мир, все жили сытой и довольной жизнью. Лезть и разрушать это мне не хотелось, ведь сам я, не факт, что смогу справиться лучше. Становиться номинальным царём, отдавая власть визирю и военным было бы ещё глупее, я знал на исторических примерах, чем это обычно заканчивается. Оптимально было бы разделить с ней обязанности, чтобы она занималась хозяйственной работой, а я военной частью, но тут я не обольщался. Женщина, которая не побоялась пойти против устоев общества и провозгласить себя мужчиной-фараоном, не будет удовлетворена ролью второго плана, ей нужна была вся власть целиком и это ставило на моих мирных начинаниях с ней большой и жирный крест. И это ещё если не учитывать роль, к которой она готовила свою дочь, с этим тоже придётся считаться, ведь если она решит провозгласить её царём, это уже будет прямая конфронтация со мной. Чтобы переход власти произошёл окончательно и ни у кого другого не было бы прав на трон, царь Менхеперра по идее должен был умереть. Эти мысли часто приходили мне в голову и пока я не знал точно, как буду действовать, если наше противостояние с Хатшепсут усилится. Устраивать в Египте гражданскую войну из-за власти я не собирался. Не так уж она мне была нужна, я вполне готов был спокойно жить дальше, но к сожалению этого мне не давали сделать, со всех сторон подталкивая на усиление конфронтации, причём обеими сторонами этого конфликта.

С такими мыслями я и добрался до двух городов-соседей, которые оказывается находились друг напротив друга по разным сторонам реки. Почти сразу к войску, становившемуся лагерем, стали прибывать колесницы и к нам с Ментуиуи подъехал вскоре и запылённый Менхеперресенеб.

— Мой царь, — склонил он с возницей голову, когда подъехал ближе.

— Рад тебя видеть Менхеперресенеб, — поприветствовал его я, — какие новости?

— Хорошие мой царь, — он широко улыбнулся, — когда я появился здесь и немного пошумел, ко мне вышли парламентёры и попросили разговора с Твоим величеством, когда ты появишься.

— Будем надеяться, что мятеж на этом будет закончен, — хмыкнул я.

Он пожал плечами.

— Мне позвать их переговорщиков?

— Завтра с утра, сегодня мы всё равно будем заняты разбивкой лагеря, а также порчей их имущества, — хмыкнул я, — ну или если сами захотят, то выйдут поговорить.

Я оказался прав, как только военные занялись привычным делом, сгонять крестьян, которые не вместились в город и срубать рощи деревьев для обустройства лагеря, тут же над стеной появилась белая простыня и уже вскоре к лагерю выдвинулась делегация из шести нубийцев. Делать было нечего, нужно было ехать навстречу.

— Твоё величество, — не успел я подъехать, как все шестеро повалились на колени, встречая меня сидя на земле. Переговоры определённо планировали быть успешными.

— Мои блудные дети, — с мягкой улыбкой я спрыгнул с колесницы и широко раскрыл руки, под охреневающими взглядами своих военачальников, — я вас прощаю!

Нубийцы выпучили на меня глаза от испуга и непонимания.

— Всё золото, серебро и медь, что есть в городе в мой лагерь. Завтра личная присяга своему царю, выдача мне