– Предлагаю высадить десант тяжёлых миссионеров на Гренаду, – вступил в обсуждение антипапа Григорий III Великий IX, – этот отвлекающий манёвр обескуражит китайского полководца, и вот тогда-то мы и навяжем Китаю унизительный мир!

– У вас ничего не получится, Ваше Антипреосвященство! – воскликнул проходивший мимо господарь Нигерии. – Вы не расплатились с венецианцами за те XII галер, которые они предоставили для войны с нами. Можете, конечно, попробовать выпросить у византийцев пару дромонов.

Антипапа сделал вид, что не услышал этого дерзкого обращения «Ваше Антипреосвященство» – ведь он предпочитал, чтобы его называли Антиваше преосвященство.

– Допустим, мы как-то урегулируем этот вопрос…

И они говорили, спорили, предлагали аж до III стражи.

Весь тираж газеты «Ватиканский вечерний рабочий-курьер» с приведённой выше статьёй было решено вывезти из типографии под покровом ночи, погрузить на старый угольный танкер и утопить в Марианской впадине вместе с кораблём.

Сказочник постарел, силы день ото дня покидали его, их едва хватало, чтобы прогуляться по набережной Святого Юпитера и купить в находившихся там книжных лавках пару манускриптов. В этот раз сказочник возвращался домой, держа подмышкой пингвино-марсианский словарь, полное собрание застольных речей Папы Вигилия III и ямайский учебник истории. Последняя книжка оказалась весьма занимательной. Особенно ему понравилась одна сказка.

Однажды в Вавилонии, которую окружает Ватикан, (призвал царь царей Махмудоносор пред очи свои первого советника Щербетбанипала. И рёк грозный правитель Махмудоносор Великий, сын Солнца, брат Луны, правитель магов и ещё VI мириад разных народов, властитель VII морей, управляющий шестьюстами колесницами: «Нэ харашо получаэтся, щито нашу дэржаву акружаэт Ватикан, а нэ наоборот. И это будет тэбэ маим заданиэм: щитобы било наоборот! Спиравищься – праси, щито захочэшь! А нэ спиравищься – то как абично – голова с пилеч!». «Силющаюс и павинуюс, мой павэлитэл!» – ответствовал вельможа, дотронувшись до своей недавно только зажившей шеи.

Через LX дней первый советник вновь предстал перед вавилонским владыкой, имея уже готовый план. Задумка была масштабной, и царю царей, любившему размах, она понравилась. Махмудоносор повелел Щербетбанипалу осуществить задуманное, не преминув упомянуть об обогащении первого министра в случае успеха и о голове, которая иначе с плеч долой. Уж такой он был человек крайностей, этот восточный деспот.

План же заключался в следующем: дабы окружить Ватикан Вавилонией, нужно было завоевать обширные территории как этого самого Ватикана, так, по возможности, и его соседей. Но столь активная завоевательная политика требовала или гениального полководца, или людей в VI раз больше нынешнего населения Вавилонии. Самым гениальным полководцем был, конечно же, царь царей Махмудоносор Великий. Поэтому первый советник разрабатывал II вариант. Но чтобы иметь в VI раз больше подданных супротив нынешнего, требовалось в VI раз больше территории. Но ведь для завоевания территории требовалось больше народу! Выходил замкнутый круг. Однако голова была не казённая, и потому Щербетбанипал вот что хитроумно выдумал: вавилоняне построят огромную башню до неба, где в больших количествах будут селиться иноземцы, привлечённые со всего света низкими налогами. Так будет решена демографическая проблема, а следующим шагом будет победоносный поход на Ватикан и всех его соседей, и окружение их, в итоге, землями великой Вавилонии! И тогда-то все сказки будут начинаться со слов: «Однажды в таком-то государстве, окружённом Вавилонией…».

Все вавилоняне, как один человек, принялись за осуществление амбициозного проекта «Зиккурат». (Но довольно скоро, на примере соседних стран, стало понятно, что выгоднее будет использовать дешёвую иноземную рабочую силу. (Это было роковым решением. Навербованные во множестве иноземные рабочие, едва разговаривая, а подчас, и вовсе не понимая по-вавилонски, не только ничего не построили, но и разрушили своими неслаженными действиями уже возведённое. И тщетно вавилонские тысяченачальники и прорабы исторгали тьмы слов – в этой многоязыкой толпе, где сосед не понимал соседа, любое благое начинание неизменно завершалось полным крахом.

И обратилось в руины великое начинание, и разбрелись в разные стороны работники, не получившие мзды за свою работу. Так Великий Бог Раста в очередной раз сломил гордыню Вавилона.

Сидя на веранде и слушая, как дождь, подобно усердному садовнику, поливает сад, сказочник узнавал из ямайского учебника всё новые занимательные эпизоды вавилонской истории.

Однажды в Вавилонии, которую по прежнему окружал Ватикан, призвал к себе царь царей Гамальгамеш первого советника, уже изрядно обветшавшего Щербетбанипала. И говорил он ему: «Наша дэржава щирока и абильна, а баланса в нэй нэт: на юге зэмли щедро арашаются мощным тэчением Евфрата и Тигра, тогда как бОлшую часть сэвэра пакрывают бэсплодные пустыни. Надо щито-то с этим дэлать – таков мой тэбэ приказ. Коли спиравищься… ну, в общем, ты сам всё знаэщь». «Ну, да-да, голова с плеч» – закончил про себя первый министр. Может, Щербетбанипал так не переживал бы, будь у него мама многоголовая Гидра, а папа трёхглавый Цербер, но фраза, завершавшая речи всех VI царей, коим визирь последовательно служил, заставляла его из раза в раз волноваться. В былые годы Щербетбанипал собственноголовно выдумывал хитроумные планы, выполняя наказы шахиншахов, но теперь у него, постаревшего и остепенившегося, был для этих целей собран целый штат на всё гораздых выдумщиков. Как и положено, через LX дней первый министр представил пред очи Гамальгамеша проект, предварительно выдав его за свой. Решение поставленной царём задачи было простым, как всё гениальное: для превращения северных пустынь в цветущий сад следовало направить полноводные южные реки на север. И решил Гамальгамеш, что быть посему, и вновь вавилонский народ, как один человек, принялся воплощать решение мудрого шахиншаха в жизнь.

Наконец, живительная влага устремилась в доселе безжизненные пески. Пустыня стала стремительно преображаться, и где прежде лишь изредка пробегал тушкан да пролетал бумеранг, расцвели кущи, райским подобные.

Но реки, будучи по природе своей неразумными, не могли постичь всей изящности планов человеческих, посему, напоив пустыню, не остановили своей пока ещё созидательной деятельности, а изливались всё новыми потоками. Вскоре сады и селения оказались под водой, а образовавшееся море стремительно увеличивалось в размерах. Вдвое уменьшившееся вследствие грандиозных работ население Вавилонии было уже не в силах преградить путь водам. И случилось тогда непоправимо страшное: на севере, сразу за злополучной пустыней, тёплые потоки южных рек достигли океана, покрытого вечным льдом, и принялись лёд сей усердно растапливать. И низвергались с шумом глыбы льда горам подобные, и превращались в сих гольфстримах рукотворных (в воду, которая поднималась всё выше и выше. В довершение ко всему, разверзлись хляби небесные, и лил дождь сорок дней и сорок ночей. Впрочем, дождь внёс лишь малую толику в этот поистине всемирный потоп. Ведь далеко на юге, в землях антропофагов, дождь иногда лил, не переставая, сто двадцать дней и ночей и ничего такого не происходило.