— Иди ко мне, — протянула она руки к Алексу. — Я утолю твою жажду счастья, твою мечту!

Алекс встал с мягкого ложа и, шатаясь, как пьяный, шагнул к танцующей манящей фигуре. В стоящем сбоку огромном зеркале он увидел себя, в расстегнутой рубахе, с револьвером за поясом, с блаженной улыбкой на лице, а рядом… извивающийся в жестком саване скелет!

— Иди же ко мне, я жду, — протянулись из савана высохшие желтые кости.

Алекс переводил обезумевший взгляд то на прекрасную девушку, то на ее кошмарное отражение. Красавица оглянулась, судорога исказила ее черты. Страшно закричав, она ударила рукой по своему отражению, стеклянный водопад залил расстеленные на полу звериные шкуры. Алекс бросился к двери.

— Стой! — Холодные пальцы вцепились в ворот рубашки. Алекс в ужасе рванулся, материя затрещала. Он летел от факела к факелу. Несколько раз из тьмы высовывались страшные морды, тянулись когтястые лапы, слышались вопли, стоны и манящие призывы. Уворачиваясь от очередного чудовища, Алекс понял, что сам кричит. Он остановился и замолчал.

— Алекс! — донесся откуда-то голос Кристы.

— Я здесь! — Закричал Алекс, и эхо понесло его призыв по Лабиринту…

И вот они встретились. Вынырнув откуда-то сбоку, Криста бросилась к нему на шею, счастливо смеясь и плача одновременно. Прижимая любимую к груди, Алекс опять увидел страшную волосатую фигуру, обезьяньими прыжками приближающуюся к ним. Подхватив Кристу на руки, Алекс побежал по петляющему коридору. Он слышал крик бьющейся в его руках Кристы, но не понимал слов. В голове у него билась только одна мысль, одно желание: скорее наружу. А чудовище все ближе. Уже его зловонное дыхание холодит волосы на затылке. Алекс, не останавливаясь, перебросил Кристу на плечо, выхватил револьвер и, не целясь выстрелил в настигаюшую их чудовищную обезьяну.

В то же мгновение страшная сила скрутила его и бросила о стену. Алекс с Кристой на плече пролетел сквозь каменную стену, как сквозь поток воды, и упал у сияющего светом выхода из Лабиринта.

Когда солнце и смех карнавала ударили Алексу в лицо, лицо «чудика», он уже знал, что Криста мертва.

Ее лицо поразило зевак: на нем не было гримасы страха, а только жалость и грусть.

И вот Алекс снова идет в «Лабиринт ужасов». В прошлый раз Криста оказалась сильнее. Она увидела и поняла там нечто, что лишило ее страха, и без чего она не смогла жить.

Толпа расступилась перед Алексом. Вот и вход. Но что это? Алекс увидел, как Эл входит в Лабиринт. Вдруг раздается крик ужаса. Толпа замирает. Из Лабиринта появляется свирепая мохнатая обезьяна. Корча рожи, она прыжками двинулась на толпу. Площадь мгновенно опустела. Алекс медленно пошел навстречу своему врагу. Внезапно раздался знакомый смех, и из — под маски чудовища выглянуло лицо Эла. Карнавал вновь ринулся на площадь. Эл, картинно кланяясь, поскакал к Лабиринту, и вдруг вопль ужаса опять потряс всех. В каменном зеве Лабиринта показалось НАСТОЯЩЕЕ чудовище. Это поняли все. Они стояли почти рядом — Эл и ОНО. Глаза чудовища кого-то искали в толпе. И вот они встретились с глазами Алекса. В голове Алекса что-то вспыхнуло. Он понял! Он вспомнил, что кричала ему Криста.

И тут раздались выстрелы. Согнувшись чуть не вдвое, Эл разрядил свой револьвер в стоящее рядом с ним НЕЧТО.

— Что ты наделал, мерзавец?! — закричал Алекс, встряхнув Эла, как тряпичную куклу. Ведь ты стрелял в СЧАСТЬЕ!

И, отшвырнув с пути безвольное тело, Алекс бросился в Лабиринт.

Отец

«Чертовски трещит голова. Если так будет продолжаться и дальше, то меня увезут с этого проклятого острова законченным алкоголиком. Проклятая жара! Проклятые дельфины и, вообще, проклятая жизнь! Вчера с подводной лодкой пришло письмо от Дитриха. Он уже оберст. Получил из рук самого фюрера «железный крест». Самодовольный болван! На его месте и я бы… А вот посидел бы мой братец два года в этой экваториальной теплице! Кругом, кроме маньяка профессора с идиотом ассистентом и дельфинов ни одной живой души! Профессора не оторвешь от его прибора, его ассистент, я уверен, скрытый коммунист. Скука, хоть волком вой! Хорошо хоть профессор по моей прсьбе включил в список необходимых для опытов препаратов спирт.

Господи, до чего я дошел! Как последний подонок пью целыми днями в одиночестве! Лодка из центра приходит раз в месяц, доставляет продукты, почту, необходимое оборудование, будь оно проклято!

Два года на этом атолле… Боже, какой я был идиот! Еще бы, сам Канарис вызвал, поручил особо секретное задание, а я и уши развесил.

Вначале все шло прекрасно. Подводная лодка доставила нас на этот огрызок суши посреди бело-голубого океана. Белый песок, пальмы, кокосы, крабы! Казалось, сбылась мечта маленького Вилли, сына известного ваймарского булочника. Мы с ассистентом весело плескались в парной лагуне, ловили дельфинов. Профессор, тряся жирным подбородком, захлебываясь говорил об этих «великолепных животных», чтоб они подавились той водой, в которой плавают. Восхищался их сообразительностью. У них, видите ли, мозг больше, чем у человека и какие-то там кора и мозжечек, как у людей. Даже есть своя речь. Вот прфессор и бьется над прибором-переводчиком их речи.

Раньше я считал Канариса гением. Еще бы, заставить служить фюреру дельфинов! Дельфин-разведчик, дельфин-диверсант! Зачем рисковать цветом нации. Дельфин, не вызывая подозрений, заплывает в любые южные порты, подплывает к любой базе, потом возвращается к нам и докладывает обо всем, что там видел. Или навешиваешь на дельфина мину. Он плывет, куда приказано, и неожиданно тонут корабли. Взрываются доки.

К черту дельфиновшпионов, к черту Канариса! Война уже близится к концу, а я…

Профессор с ассистентом как всегда возятся у лагуны. Боже, какая жара! И как профессор может торчать на самом солнцепеке? Последнее время его низенькая, истекающая потом, жирная фигура в длинных, выгоревших на солнце трусах раздражает меня. А в ассистента я бы с наслаждением разрядил свой парабеллум. Кажется, он был чемпионом Берлина по плаванию. Ишь, сволочь, как плещется вместе с дельфинами. Всем своим видом показывает, что лагуна мала для него. Эх, всадить бы пулю! Интересно, попаду я отсюда в его белую макушку? Когда-то я тоже был таким. Стройным, мускулистым. Настоящая «белокурая бестия». Черт, бутылка уже пуста! Ну вот, бегут назад с магнитофоном. Что там случилось? Неужели профессор наконец сделал свой проклятый прибор?

Голова, как котел. Так и гудит. А во рту какая-то гадость. Что там профессор вчера говорил? Какая-то галиматья насчет дельфинов. Будто бы они и не дельфины вовсе, а шпионы. Ха-ха-ха! Мы хотели сделать из