С удивлением понимаю, что «пустышка» и «недоразумение» — это про меня. Точнее, про бывшего владельца тела. И мне не то чтобы по этому поводу грустно. Но подобное презрение от местного главаря, в смысле Иерарха, вряд ли сослужит мне добрую службу.

Орлина, которую сейчас чуть ли не в глаза обвинили в неверности, только поджимает и без того тонкие губы.

— Вы всегда можете обратиться к кайзеру, — сухо информирует она. — Он поможет вам удостовериться в отцовстве.

— Сам разберусь, — будто бы уязвлённо бурчит Сердий. Вряд ли он реально в этом сомневается, скорее, не желает признавать, что сынок получился так себе.

— Максин сегодня нанёс серьёзный урон Кагафу, — к месту вспоминает Орлина. А у меня в ушах звучит полный боли крик, а в носу стоит вонь горящей плоти. Пожалуй, сказать что-то вроде «сжёг руку Кагафа до костей» будет точнее. — А затем победил Игора в честном поединке. Скрытый до поры талант наконец проявился! Поэтому я и пришла к тебе.

Пока Орлина говорит, Сердий раздражённо постукивает по столу костяшками пальцев. Похоже, он уже знает, чего хочет жена, и заранее всё для себя решил.

— Ну и что с того? — равнодушно вопрошает он, когда женщина замолкает. — Талант открылся? Не смеши! А если и так, то какая с этого польза? Считаешь, что теперь можешь на что-то рассчитывать?

— Я не прошу много, — но по тону Орлины ясно, что как раз много она и попросит. — Просто позволь Максину обучаться, как подобает наследнику.

Последнее слово гигантским тараканом падает между нами. Только в роли благородной девицы выступает не хрупкая Орлина, а здоровенный немолодой мужик. Он страдальчески хмурит брови, задумчиво потирает подбородок и старательно подбирает слова для ответа. Затем плюёт на благие намерения и внезапно впадает в ярость:

— Да ты с ума сбрендила, дура! — громыхает он и хлопает по столу так, что даже я вздрагиваю от неожиданности. — Междоусобицы захотела⁈ Наследник назначен по закону и другого не будет!

— Прааавда? — в медовом голосе Орлины таится яд. — Это по какому такому закону разрешено вести себя бесчестно? Забыл, как наплевал на изначальный договор с моим родом? Как приблизил к себе безродную выскочку, которая только тем и прославилась, что вовремя раздвинула ноги? Великий Иерарх великого рода, ничего не ска…

Женщину сметает с места так быстро, что я не успеваю ничего увидеть. Лишь чувствую, как меня обдаëт запоздалой воздушной волной. Быстро оборачиваюсь — почти невредимая, хоть и слегка помятая, Орлина поднимается у стены среди обломков какой-то мебели. Зло усмехается:

— Что, даже ответить нечего? Иерарх Сердий потерял дар речи, вот бы кто посмотрел!

— Следи за словами, — по голосу слышно, что ярость Сердия вот-вот выйдет из берегов. А может, и того хуже — пар из ушей пойдëт! Перед атакой он встал с кресла, и сейчас медленно обходит стол и идëт в нашу сторону. Точнее, прямо к Орлине, потому что смотрит он только на неё. — Я и за меньшие прегрешения с людей шкуру спускал.

— Ну давай, попробуй! — не менее яростно скалится Орлина. — Но смотри, как бы с тебя самого шкуру не спустили!..

Что я там говорил про мягкий женский подход? Забудьте. И вообще. Чем дольше я присутствую на этой семейной разборке, тем отчëтливее понимаю, что такое у них тут в порядке вещей. Сказали друг другу пару ласковых, побили морды. Весело. Чтоб мириться было интереснее, не иначе.

Конечно, такое и в моëм мире практикуют. Только я никогда любителем подобных развлечений не был: наши с Верой ссоры по пальцам можно пересчитать. А после уже и не с кем было ругаться — до этой стадии отношения просто не доходили.

А сейчас смотрю на этот беспредел и чувствую себя третьим лишним.

— Тебе давно стоило преподать урок, — наступает между тем на женщину Сердий. — Если считаешь, что прошлые заслуги дают тебе право вести себя подобным образом… То ты ошибаешься.

Рядом со мной он проходит безразлично. Действительно — будто мимо пустого места. Спокойно поворачивается спиной. Так уверен, что я ничего ему не сделаю? А он куда наивнее, чем показался изначально.

— То же самое касается и тебя, любимый, — тело Орлины подбирается, будто она готовится к прыжку. Между её наложенных друг на друга ладоней начинает клубиться тьма. — Уже забыл, кому обязан своим титулом? Короткая же у тебя память, И-е-рарх.

Эти слова почему-то здорово злят неуравновешенного папашу. И он атакует молниеносно. В этот раз я успеваю заметить переполненный жаром хлыст, который неведомым образом материализуется у него в руках, чтобы через мгновение исчезнуть. Орлина вскрикивает, встряхивая обожжёные ударом ладони, с внутренней стороны которых жидкими струйками стекает чёрный туман пополам с кровью. Выглядит так, словно женщина порезалась своей же магией.

А вот на такие приколы я точно не подписывался!

— Титул мой по праву, — жёстко произносит Иерарх. — А тебя сейчас ждёт заслуженное наказание. Готовься!

Он картинно поднимает руку с зажатым в ней хлыстом. Теперь я могу хорошо его рассмотреть. Это длинный язык пламени, обвивающий запястье Сердия и свисающий до самого пола. У Иерарха нет причин торопиться: жертва обезврежена, и чем лучше она понимает, что с ней сейчас произойдёт, тем более действенным будет наказание. Потому что боль тут — не главное. Главное — страх.

Правда, Орлина испуганной не выглядит. Кажется даже, что именно этого ей и было надо. Вот только надолго ли такая смелость?

Узнать это никому не суждено, потому что едва озверевший Иерарх завершает замах, я подшагиваю к нему вплотную. И удерживаю за предплечье поднятой руки.

— Хватит, — произношу как можно более спокойным тоном. — Избавьте меня от созерцания вашего садо-мазо.

Сердий, будто не веря собственным чувствам, поворачивает голову ко мне. Его глаза сияют расплавленным золотом, а на лице отражается неутолимая жажда крови.

— Максин! — предупреждающе ахает Орлина. — Я же просила…

Поздно. Надо было или меня сюда не приводить, или с мужем нормально разговаривать, а не вот это вот всё. Неужто эта горе-маманя правда ожидала, что я буду спокойно стоять и наблюдать за экзекуцией?

Да ладно! Серьёзно что ли ожидала?..

Что ж за мир тут такой⁈

— Хочешь со мной потягаться, сосунок? — неверяще уточняет Сердий. — Всего раз зачерпнул из Источника и считаешь, что уже сможешь мне противостоять?

— Нет, — отвечаю, глядя ему прямо в глаза. — Просто не собираюсь смотреть, как вы друг друга убиваете. Лучше сядем и поговорим.

В ответ Сердий вспыхивает всем организмом. Буквально сразу — будто сера на спичке. Я вздрагиваю, но всё же подавляю желание отнять руку. Ведь этот огонь совсем не жжётся!

Напугать хотел, маг хренов? Выкуси.

— Поговорим! — громыхает папаша, перехватывая теперь уже мою руку. — Мы сейчас с тобой так поговорим, что мало не покажется!

Орлина что-то громко произносит, но все звуки тут же поглощает вой вьюги. А мы с полыхающим Сердием оказываемся на заснеженной, открытой всем ветрам площадке!

Глава 5

Лед и пламя

— Падай в снег и моли о прощении! — гремит рядом голос Сердия, перекрывая вой ветра.

— С чего бы это мне извиняться? — выкручиваюсь я из захвата. Говорю тихо, но разъярённый Иерарх всё слышит. Он по-прежнему пылает, словно зажжённая спичка. Наверное, это из-за его огня мне до сих пор не холодно. Хоть я и чувствую обжигающие порывы ветра открытыми участками кожи. Закрытыми, впрочем, тоже: меня ведь не в куртке, а в летнем костюме сюда притащили.

— Ты не только бесталанный, но и слабоумный тоже, — рычит виновник всего этого безобразия, обвиняя при этом почему-то меня. — Смеешь противостоять самому Иерарху!

— Слабоумие и бесталанность, видать, от тебя по наследству достались… — бормочу, отступая от психа подальше. Стоило бы, наверное, промолчать, но полностью сдержать негодование почему-то не получается. Заразился от Максинова папаши сумасбродством, не иначе.

За живое задетый Иерарх, чуткости слуха которого можно только позавидовать, рычит