Он вытащил из кармана несколько монет и положил их на кровать.

— Ты был рабом и о деньгах почти ничего не знаешь. Это — аур, самая дорогая монета, из золота. Иногда делают монеты в несколько ауров, но они встречаются редко. Это — аргент, серебро. Десять аргентов стоят один аур. А это — грош. Медный грош. Десять грошей стоят один аргент. Или в одном ауре сто грошей. Будем учиться быстро считать.

Он вытащил из-под кровати небольшой мешочек и высыпал его содержимое на кровать. Две монетки укатились на пол, он дернул головой и Шарби мигом поднял их.

— Вот так сколько здесь денег?

— Один аур, двенадцать аргентов, пять грошей!

— Нет, неправильно. Десять аргентов составляют один аур. Так сколько тут денег?

— Два аура… Два аргента и пять грошей.

— Правильно. Но очень медленно. Ты должен считать быстро. А сколько теперь?

— Три аура и один грош.

— Так-то лучше, но все равно, медленно. А теперь?..

Когда, незадолго до сна, Шарби спросил его, нужно ли ему заниматься прежними упражнениями, Вейвар отмахнулся от него, сказав, что это дело самого Шарби — заниматься или не заниматься. Делать Шарби было нечего, и он еще потренировался ходить бесшумно и незаметно одновременно. Он был доволен тем, что у него все получалось, но ему ужасно не нравилось здесь…

Утром Вейвар повел мальчика на новый рынок, недалеко от порта.

— Здесь всегда выступают акробаты или певцы, тут легко воровать из карманов. Смотри и учись!

Шарби остановился и начал внимательно смотреть за вором. Вейвар протиснулся в толпу, окружавшую помост с жонглерами, и кто-то взвыл:

— Эй, на ногу!

— Простите, милостивый государь, нечаянно! — чужим гнусавым голосом ответил Вейвар.

Он сделал неуловимое движение, и его рука оказалась в слегка оттопыренном боковом кармане куртки человека, с которым он разговаривал. Это видел только Шарби, который знал, куда смотреть, и не отвлекался на жонглера, как ему ни хотелось этого. В руке Вейвара оказался небольшой кошелек. Он сунул его в рукав и легко выбрался из толпы.

— Все видел?

— Все.

— Отойдем, поговорим.

Они отошли от густой толпы к палаткам, в которых продавались сладости и встали рядом: ни дать, ни взять, отец с сыном.

— Видишь, сколько денег? — спросил Вейвар, приоткрыв кошелек.

— Не все монеты увидел…

— А примерно?

— Аура два.

Вейвар пересчитал серебряные и медные монеты и хмыкнул:

— Два аура, четыре гроша. На тебе два аргента — на обед и ужин. Сегодня воровать ты не будешь, будешь учиться шарить по карманам.

— А ты ему на ногу наступил нарочно?

— Конечно. Я отвлек его так, чтобы он думал только о своей ноге и моих извинениях.

— А так всегда делают?

— Нет, но так проще. Это если тебя поймают, стукнут пару раз — и все. А меня и бить будут дольше, и стражников позовут. А потом — на мой выбор, руку отрубить или на пять лет, а то и больше, на каторгу. Понял?

— Понял… — грустно ответил Шарби. И почему Мастер-Лорду нужен непременно вор? Разве Шарби по-другому не мог бы послужить ему?

Но день оказался очень интересным. Вейвар пригласил к себе в комнату двух человек: Края и здоровенного детину, смуглого чужеземца по имени Корбелл. Они стояли друг напротив друга и разговаривали с закрытыми глазами. Они рассказывали смешные истории, Корбелл пел песни на своем странном языке, а Шарби в это время раз за разом пробовал вытащить кошельки из их карманов. Вначале они замечали это каждый раз, потом — у Шарби понемногу начало получаться.

После обеда, когда Шарби впервые за все время в Каргере вкусно и сытно поел, обучение продолжилось. На этот раз к Корбеллу вместо Края присоединился его соотечественник и разговаривали они только на своем языке. Шарби перестал отвлекаться и дела у него пошли совсем хорошо. Когда он вытащил из разных карманов пять разных кошельков так, что никто не заметил этого, Вейвар остановил занятия и отпустил чужеземцев.

— Искатель просил меня обучить тебя как взломщика, а не как карманника, — сказал он, когда они остались одни. — То, чему я обучил тебя, — это самые простые навыки. В этом деле есть многое, о чем я просто расскажу тебе… Завтра, сегодня у меня устала голова от этой болтовни. Да, на, возьми еще три аргента на завтра. Отдохни, просто походи по городу… Ладно, на еще два. Послезавтра мы попробуем немножко украсть из чьих-нибудь карманов.

Вейвар замолчал и лег на кровать. Шарби тихо вышел: для упражнений небольшой коридорчик со скрипящими полами подходил ничуть не хуже, чем комната. Он уже достаточно услышал о воровском деле, чтобы знать: взлом — самое сложное, но и самое выгодное дело. Риск даже меньше, чем при карманных кражах, но, в случае неудачи, наказания избежать не удастся ни при каких обстоятельствах… Значит, нужно тренироваться лучше и лучше.

На следующий день Шарби наконец-то отдохнул. Посмотрел на соревнование певцов, которые состязались в умении придумывать песни, потолкался по небольшому рынку, на котором продавались исключительно заморские диковины, даже сходил на собачьи бои. Детей туда обычно не пускали, но мальчишки иногда пробирались. Пробрался и он, просто воспользовавшись своим умением незаметности, правда, бои ему не понравились, и он почти сразу же ушел. А еще он побывал в парке, где росло множество самых разных деревьев, со всех концов королевства и даже из-за границы.

Вечером Вейвар рассказал, как воры разрезают мешки и сумки, как работают вдвоем или втроем, отвлекая людей и вытаскивая у них не только кошельки, но даже снимают цепочки с шеи. Шарби узнал, что иногда карманники намазывают руки, кроме ладоней и кончиков пальцев, маслом, чтобы они легче входили в карманы, что, крепко обняв человека, его можно всего обшарить, что можно притвориться больным или немощным и обокрасть того, кто попробует помочь. А потом Вейвар сказал, что будет на следующий день.

— Завтра на главной площади перед резиденцией королевского управляющего будет казнен Зайнион-Длиннорукий. Он не был простым вором, он был одним из лучших. Его долго искали стражники, и когда поймали — суд приговорил его к смерти вместо каторги. Завтра, когда его будут мучить и убивать, все, кто в деле, придут на площадь: попрощаться с ним. И чем больше ротозеев, собравшихся поглазеть на то, как убивают лучшего из нас, лишатся денег, тем больше почета будет ему. Это хорошо, что ты такой маленький — тебе будет легче воровать и ты не увидишь того, что с ним будут делать. Хотя… Ты же был рабом, ты, наверное, видел казни?