прикасается к тому, что принадлежит мне, кроме меня. Его кожа слишком грязная, чтобы даже находиться в одной комнате с твоей.

Я наконец нашла в себе мужество открыть глаза. Брандо медленно отодвинулся, но держал меня крепко. Он встретил мой взгляд и бросил вызов.

— Я не могла держаться от тебя подальше, — призналась я честно. — Куда ты, туда и я. Я это и имела в виду.

Наши взгляды пересеклись, и между нами многое произошло. Хотя я почувствовала, что что-то оборвалось, когда я произнесла слова «Куда ты, туда и я». Брандо отказался разрывать связь, но кое-что ещё твёрдо встало на свои места. Мне это не понравилось. Это вызвало у меня странную дрожь. Это заставляло меня чувствовать отчаяние, почти безумие от желания — настолько, что я впивалась в него ногтями, готовая вцепиться в Брандо когтями, если он вырвет их у меня.

Наконец Брандо посмотрел вниз, и тогда я поняла, что мои руки поднялись и вцепились в его рубашку, костяшки пальцев покраснели от напряжения. Его сердце стучало в такт пульсу на моём запястье, одна жизнь билась в такт с другой. Тук. Тук. Я перебралась через твою почти непроницаемую каменную ограду, и теперь я переезжаю в твой пустующий замок навсегда.

Он улыбнулся мне.

— Ты хочешь меня. Я есть у тебя. Даже если нет, ты моя, Малышка Балерина. — Брандо выпустил меня из своих объятий, раскрыв руки, прежде чем его ладони снова обхватили меня. — Я весь твой.

Я кивнула один раз, немного потянув его на себя. Брандо позволил мне. Наши лица были так близко, что его запах окутал меня, заставляя чувствовать себя ещё выше. Никогда воздух лучше не касался моих легких, чем тот, который впервые коснулся его легких.

— Это, чёрт возьми, ненормально, — сказал Брандо, его нос прижался к моему, его глаза закрылись. — То, что ты делаешь со мной. Я бы убил, чтобы заполучить тебя, и пожертвовал бы своей жизнью ради тебя. Ты. Ты. Ты. — Брандо двинулся вниз, его нос прошёлся по моей коже, вдыхая, и когда его рот приблизился к моему, он языком проследил форму моих губ, прежде чем, наконец, наконец-то, поцеловал меня.

Когда он прервал поцелуй, то прошептал мне в губы:

— Один твой поцелуй стоит того, чтобы умереть за него.

Затем Брандо подхватил меня на руки и понёс в спальню, мои руки всё ещё цеплялись за его рубашку, даже после того, как я заснула.

5

Брандо

Я был близок к этому накануне. Её рот на моём. Её тело прижималось ко мне. Мои руки касались её в тех местах, которые заставляли её молить о большем. Скарлетт издавала звуки, о которых я мечтал, если бы она не занимала мои мысли так сильно, что я был едва ли в состоянии заснуть.

Да, кроме моего ребра, маленькая воровка украла у меня напрочь грёбаное чувство здравомыслия.

Даже после того, как сон наконец-то пришёл, она начала ворочаться, а потом её губы нашли мою шею, и после этого мы спали недолго. Сон был прерывистым, прерывистым от ощущения её присутствия. Когда Скарлетт всё-таки заснула, она обвилась вокруг моей рубашки, цепляясь за неё, как маленькая обезьянка за безопасное дерево.

Вайолет позвонила нам, чтобы мы проснулись, требуя, чтобы мы встали с постели и исследовали Майами. По-моему, это была хорошая идея. Мне нужен был воздух, чтобы прочистить мозги и снова установить границы.

— Ты горишь для меня…

— Я поглощу тебя.

— Пожалуйста, сделай это.

Да, именно такие затаённые заявления посреди ночи были причиной того, что мне нужно было снова обрести способность дышать.

Когда я договаривался с Пниной, матерью Скарлетт, обеспечение Скарлетт нормального опыта было частью нашего соглашения. Она танцевала для королев и королей, но никогда не танцевала на концерте. В восемнадцать лет она могла говорить на многих языках, но терялась, когда речь заходила об обычных вещах, которые большинство людей воспринимают как должное, например, о том, чтобы полакомиться мороженым без всякой на то причины. В её мире, если она хотела «чего-нибудь сладкого», она должна была это заслужить.

Я наблюдал, как Скарлетт сканирует прилавок, рассматривая все вкусы. Мы провели большую часть дня, исследуя Майами, а потом Вайолет предложила поесть мороженого. Глаза Скарлетт загорелись, но через минуту огонь в них угас.

— Выбери что-нибудь, — сказал я, кивая на прилавок.

С минуту она ничего не говорила.

— А? — Она покачала головой, как будто приходя в себя. — Всё в порядке. Я ничего не хочу.

— Хочешь. — Я бросил вызов её неприкрытой лжи. Не мне, самой себе. Её учили быть вежливой и отказываться от того, что она считала удовольствием, ради получения которого она не приложила усилий.

Я посмотрел на парня, который подавал мороженое, наблюдающего за ней. Он наблюдал за Скарлетт с тех пор, как мы вошли. Не мог отвести от неё глаз. Он даже подтолкнул своего приятеля, как ему показалось, едва заметным движением, когда увидел её. Я ничего не упустил, когда дело касалось меня и того, что принадлежит мне. Другой парень, назовем его Умником, бросил на меня один взгляд после того, как Скарлетт коснулась моей груди, и начал пускать слюни на Вайолет.

— Попробуйте вишнёвый, — сказал Тупой Урод, предлагая ей мороженое на мини-ложечке.

Скарлетт покачала головой, собираясь возразить, но я взял у него ложку, сунул её в рот и встретился с ним взглядом.

— Шоколадное для неё, — сказал я. — Вишнёвое для меня.

— Эм, — он запнулся, моргая. Я не хотел его отпускать. Если бы он хотел попробовать свои силы в мужской игре, он бы встретился со мной или сел бы обратно на жопу ровно, чёрт возьми. — В одной и той же чашке?

— На самом деле… ― Она снова попыталась протестовать.

— Да, — ответил я. Потом я посмотрел на Скарлетт, когда парень поспешил зачерпнуть мороженое. — Мы разделим его.

— Правда?

Я ухмыльнулся. Скарлетт была действительно чертовски милой, когда отвечала с такой невинностью, и это тронуло моё сердце так, что я почти разозлился. Она была слабым местом, которого я никак не ожидал. По своей природе я должен был ожесточиться против неё, но я обернулся против самого себя, и был беспомощен, всё глубже и глубже попадая под её чары. Казалось, Скарлетт обладала чем-то моим, чего я вечно жаждал, чем-то, что было похоронено слишком глубоко, чтобы это что-то можно было когда-нибудь снова достать наружу.

— Да, — сказал я, нежно целуя её. — Это будет наша фишка.

Она