улыбнулась, приподнялась на цыпочки и снова поцеловала меня. Затем Скарлетт обняла меня за талию, и мы смотрели, как Тупой Ублюдок заканчивает наполнять чашку мороженым. Сумка на моём запястье хрустела. В одном из многочисленных магазинов, куда мы заходили, я заметил, как Скарлетт рассматривает футболку с надписью «Golden Girl’s». Единственное, что я заметил, она проверяла дольше минуты. Я купил ей и Вайолет по одной такой, на память об их пребывании здесь.

— Мне это нравится, — сказала она. — Наша фишка.

Для человека, который не хотел мороженого, она ела без колебаний, но только до тех пор, пока ел я. Я откусывал, она откусывала, а потом иногда мы кормили друг друга. Мне не нравилось, что иногда Скарлетт приходилось заставлять есть. Это беспокоило меня больше, чем она могла себе представить.

Я скормил ей последний кусочек, и мы вышли из магазина, снова войдя в восьмидесятиградусную жару. Я обнял её за плечи, притягивая ближе, чтобы поцеловать в висок.

— Ты захватила платье, Малышка Балерина?

Скарлетт сняла солнцезащитные очки Ray Ban[4], закрывавшие ей глаза, и надела их на голову, откинув волосы назад. Свет ударил ей в глаза, как солнце, падающее на изумруды.

— Захватила, — сказала она. — Вайолет подумала…

Да, я точно знал, что подумала Вайолет. Что они пробрались бы сюда без моего ведома, а затем отправились бы в какой-нибудь из клубов. У Вайолет в сумке в отеле были поддельные удостоверения личности. Да, как я уже сказал, я знал всё. Мик связался с Митчем, как только понял, что они уехали в аэропорт на рейс. Мик подумал, что это родители Вайолет вызвали такси, объяснил он. После проведения небольшого расследования он раскрыл их безрассудный план.

Я знал, что она уже в пути, но чего я не знал, так это где она и когда доберётся туда. Когда на гонках началась суматоха, бинго.

— Хорошо, — сказал я. — Мы собираемся куда-нибудь сегодня вечером.

— Куда?

— На ужин. Я знаю одно эксклюзивное итальянское местечко.

— Я люблю итальянскую кухню, — сказала Скарлетт, а затем улыбнулась. Секунду спустя она рассмеялась над моей гримасой. Маленькая воровка была ещё и маленькой шутницей. Она назвала это каламбуром и покачала головой.

Вайолет и Митч решили, что хотят заняться чем-то другим. Я оставил Скарлетт на их попечение в отеле, а сам отправился на поиски костюма. Поскольку у меня в кармане было немного лишних денег, я прикупил сразу два. Она ещё не знала об этом, но должна была сопровождать меня в качестве спутницы на ежегодной рождественской вечеринке её родителей. Они приглашали меня каждый год, но я всегда отказывался. В этом году я буду там.

Когда я вышел из отеля, то обнаружил, что итальянцы ждут меня. Без сомнения, они знали о гонке от Луки. Что бы я ни делал, он знал об этом. Поэтому он послал членов семьи провести собственное расследование. Я никогда не разговаривал с ними, хотя знал, что один из них был моим дядей. У Луки было четверо братьев. Если Дядя явился лично, то только потому, что Лука специально попросил его об этом. Это было связано с деньгами, я знал, и с людьми, с которыми я имел дело. Большую часть времени мы с семьей общались только переглядками, если вообще общались. Но не было никаких сомнений в том, что они всегда наблюдали. Это было то, что они делали.

Джок со своими людьми завернул за угол. Он тоже не хотел рисковать. Он всегда был профессионалом, молодой парень, который к девятнадцати годам, вероятно, достигнет миллиона. У него не было мускулов, но люди, составлявшие его свиту, были мускулами в чистом виде.

Мы пожали друг другу руки, а затем вернулись в отель, чтобы заняться делами. Итальянцы последовали за ним, но держались на расстоянии. Джок и его люди вспотели, нервничая из-за того, что за ними следили. Один из них потирал место над сердцем — визитной карточкой Фаусти было похищение сердца из груди человека, пока оно ещё билось. Вероятно, ему это показалось.

Джок дважды пересчитал мои деньги и сказал мне, что человек, у которого я выиграл машину, не вычел деньги за разбитое стекло. Он был первоначальным владельцем и хотел вернуть только машину. После того, как я использовал её во время гонки, я продал её ему обратно.

Пересчитав деньги сам, я оставил на столе несколько стодолларовых купюр, чтобы владелец машины устранил поломку. Он боялся самого имени. Но я был честен, и за то, что я испортил, я всегда платил. Уладив дела, Джок и его люди ушли. Мы с итальянцами, как обычно, посмотрели друг другу в глаза, а затем они направились к двери.

Мне не потребовалось много времени, чтобы найти два подходящих костюма — один чёрный для вечеринки родителей Скарлетт и один менее формальный для сегодняшнего вечера. Я купил Скарлетт дюжину прекрасных красных роз и попросил администратора отеля доставить их в наш номер.

Митч развалился на диване и смотрел телевизор, когда я вернулся. Вайолет сидела рядом с ним, положив ногу на стол, и красила ногти на ногах.

— Доставили розы, — произнёс он, кивнув подбородком в сторону спальни.

— Скарлетт они понравились! — сказала Вайолет, засовывая кисточку обратно в баночку с лаком. Она встретилась со мной взглядом. — У тебя болит сердце?

Я сощурился, а Митч расплылся в улыбке.

— У него нет проблем с сердцем, — ответил за меня Митч. — Но у него действительно есть заноза в заднице по имени Кастелланос.

Вайолет толкнула Митча локтем, и он рассмеялся.

— Просто предупреждаю тебя, — практически пропела она. — Я говорила ей не брать именно это платье, но Красавица Мэгги одобрила, так что…

— Красавица Мэгги знает, что вы со Скарлетт здесь, — сказал я.

— Ес… я имею в виду, да. Мы могли упомянуть при ней об этом.

Идти вперёд и сводить Брандо с ума, чёрт возьми, — вероятно, таков был её совет. Я покачал головой, направляясь в спальню. В воздухе витал запах засахаренной розы и чего-то ещё. Я вдохнул поглубже. Дыня. Воздух был насыщен пьянящими ароматами и влажностью. Я постоял там мгновение, уставившись на дверь, как тупой ублюдок, такой же тупой, как официант мороженого в тот момент. Единственной мыслью в моей голове было то, что я должен быть там, где она, в душе, отмывать её дочиста своим языком.

Впервые в жизни я понял, что чувствуют возбуждённые мальчики-подростки, когда смотрят на женщину не из своей лиги. Я никогда не чувствовал этого раньше. У меня никогда не перехватывало дыхание в присутствии