Я приподнялся на локте, оскалился по-волчьи и прохрипел:

— Звери любят кровь, миледи…

И тут же доказал это действием…

Кстати, от крови реально сошел с ума, потому что дальше случился легкий провал в памяти, и осознал я себя только уже на коленях, жестко вбиваясь сзади в стонущую и извивающуюся Лари. И стонала она не от боли! Ну, разве что немного…

И потом плакала не от унижения… И кричала не от ярости…

И теперь ласкает меня не потому, что так требую, а потому что сама хочет. Хоть и не осознает этого. Это как инстинктивная благодарность самочки за доставленное удовольствие. А удовольствие она получила. И, если не ошибаюсь только, не один раз даже.

Я смотрю за окно, прикидывая, сколько еще времени у нас осталось. Еще несколько часов точно…

Хорошо… Это хорошо…

Найду ее недоросля-брата и потом получу благодарность. Сладкую, такую сладкую благодарность…

На целую неделю. Наемся, нажрусь, успокою зверя, уже, похоже, посчитавшего ее своей. И отпущу. Пусть живет себе счастливо, найдет мужа — себе ровню, нарожает ему благородных щенят…

Волку не нравятся мои планы, но я привычно затыкаю оскаленную морду кулаком. Прошли те времена, когда я шел у него на поводу. Он — всего лишь мой инстинкт, голый животный инстинкт, доставшийся в наследство от неведомых предков…

А я — не зверь, что бы по этому поводу ни думали многочисленные мои “друзья” и “доброжелатели”.

— И как его имя?

— Лар…

Пальчики скользят, нежно-нежно, обвивают шерсть на груди, чуть боязливо касаются сосков…

Она вкусно пахнет. Мной и сладкой северной ягодой, я не знаю названия, один раз у Карса пробовал… Морозная свежесть и нежность…

Щеки розовые от недавнего удовольствия… Как она кричала… Ох… Давно со мной в постели так женщины не кричали…

Облизываюсь, ощущая, что от воспоминаний о недавних любовных утехах опять все внутри поднимается. Да и снаружи, впрочем, тоже.

И она это скоро заметит. Интересно, как отреагирует?

— Имя какое… Ты — Лари, он — Лар… Родители ваши, похоже, не мучились с выбором…

— Не мучились… — голос ее странно подрагивает, и я делаю в памяти зарубку, выяснить, что с ее родителями. Хотя, понятно, что ничего хорошего, раз она со своим братом-недорослем одна в такой заднице мира, с охраной в виде смертельно больной компаньонки. Кстати, компаньонка она так себе… Подопечная тут с волком в кровати валяется, а она не хватилась до сих пор…

Но вопросы задавать не буду, оно мне не надо, зачем будоражить раньше времени?

Я ее еще планирую повалять…

— И что он утащил, твой братишка? Мне просто надо понимать, где искать концы, если уже продал.

— Он… Он унес фамильные драгоценности…

— Хм-м-м…

— Он хороший! — Лари приподнимается на локте, смотрит мне в лицо с вызовом, — просто… Просто идеалист. Понимаешь? Он думает, что сможет… Впрочем, неважно…

Я делаю себе еще одну зарубку. Потому что в восемнадцать лет быть идеалистом — это естественно. А вот утаскивать у сестры драгоценности для непонятных целей… Короче говоря, сильно сомневаюсь я, что он настолько хороший, как до сих пор считает его сестричка.

Скорее всего, она просто многого о нем не знает…

— Да, неважно, — соглашаюсь я, чуть двигаясь и замечая, что аристократочка в упор смотрит на мой пах, где вполне уже обозначено намерение на продолжение ночи.

Она облизывает губки, медленно переводит взгляд на мое лицо, в глазах неверие и ужас:

— Ты… Ты еще не насытился? — в дрожью в голосе уточняет она, и щеки тут же загораются красным.

Это так красиво на белой коже…

— Как видишь, — скалюсь я, беря ее за ладонь и кладя туда, куда сейчас особенно сильно хочется, — можешь даже проверить…

— Но… — она не двигает рукой, но и не убирает ее, что уже огромный шаг вперед, — ты мы же… Ты же…

— Миледи, — вежливо отвечаю я, разворачивая ее к себе боком и приподнимая за бедро, чтоб удобней было, — я вам уже говорил, что ночь только начинается. И я намерен получить аванс полностью. Вы готовы?

— Я… — она опять облизыват губы, не подозревая, в какую бездну спихивает меня этим простым, невинным движением, да и себя тоже, отводит стыдливо взгляд, — я… Не думаю, что…

— Вот и не думай, миледи, — грубовато обрываю я ее, скользя мягко в глубь нежного, трепещущего тела, вырывая из груди тихий, жалобный стон. Ей больно, конечно больно… Но я это все сейчас компенсирую… — Вредно женщинам думать в постели. — И, делая первый, мягкий пока еще толчок, добавляю, — и вообще вредно… думать…

Глава 6

Глава 6

Лар похож на сестру.

Очень даже.

И, судя по жадным похотливым взглядам ребят с дальнего столика, не один я так считаю.

Высокий, нескладный, черные волосы неопрятной копной на пол лица, губы не по юношески пухлые, ни следа от бороды или усов. И глазищи темными маслинами, возбужденно сверкают.

Ну чисто развратный сон мужеложца!

Я стою, привалившись к косяку, лениво отмахиваюсь от наседающей шлюхи, успешно притворяюсь пьяным отставным военным, или охотником на вольных хлебах, охранником, да мало кем может быть высокий крепкий мужик с волчьим взглядом?

Судя по тому, что никто не шелохнулся при моем появлении, в лицо тут Волка императора не знают.

Оно и понятно, заведение не сильно на слуху. Я , вот, в первый раз тут… И даже не знал, что такое в нижнем еще осталось…

Оглядываю вполне приличный зал, со столиками, за которыми сидят многочисленные игроки.

Карты, кости и рулетка.

Размах… Не удивлюсь, если в дальних комнатах аукцион или еще какая-нибудь подобная гадость.

Помнится, Анджеер запретил азартные игры еще года три назад. Я сам лично выкорчевывал подпольные казино со всего города, и нижнего в том числе. Однако, тут все себя отлично чувствуют… И давненько, судя по всему… Как интересно…

Брат моей любовницы сидит за столом, где играют в карты.

И, похоже, совсем не терзается муками совести, мерзавец мелкий.

Как я и думал, сестричка совсем не знает увлечений своего братишки…

А он