эту тему. Впрочем, зная Окси, Лена была уверена, что снимала. Та не пропускала ни одной сенсации, а то, что происходило в городе — именно сенсация.

Мамы с утра не было дома. У нее был выходной, а значит, она либо гостила у соседки, либо ушла в магазин — караулить свежее молоко. И что за нездоровое желание купить его первой? Как будто в стране дефицит, и за ним выстраивается километровая очередь. В некоторых вещах Лена не понимала свою мать.

За окнами творилось что-то необычное. Гудели машины, слышались крики людей, выли сирены служебного транспорта. В миг, когда Лена подошла к окну, над домом, совсем низко, пролетел вертолет. Судя по цвету, военный. Девушке стало не по себе.

Одевшись, умывшись и расчесавшись, Лена села за компьютер. Интернет так и не появился. Сколько она ни пыталась подключиться к сети — никаких результатов. С телефоном та же история. У крохотной виртуальной антенны в верхнем углу дисплея не было ни одного деления. Девушка все-таки попыталась позвонить матери, но вызов тут же прервался.

— Блин! — Лена бросила бесполезный девайс на незаправленную кровать. Что делать? Куда идти? Попытаться найти маму или хотя бы просто выйти из подъезда и посмотреть, что происходит на улице?

Эту мысль Лена отмела сразу. Неизвестно, что там творилось. Ей не хотелось это выяснять. По звукам и так было понятно, что ничего хорошего. Когда все в порядке, военные не кружат над городом на вертолетах.

Мать влетела в квартиру, словно ошпаренная. Бледная, как мел. Волосы были слегка растрепаны.

— Мам? — Лена соскочила с кресла, в котором сидела. — Что случилось? Ты где была?

— Собирай вещи! — Женщина метнулась к зеркалу, чтобы подправить внешний вид. — Бери только то, что можешь унести. Мы уезжаем.

— Уезжаем? — опешила девушка. — Куда?

— Город эвакуируют. — Мать повернулась к ней. — Эпидемия вышла из-под контроля. Больных с каждым часом становится больше. — Она подошла к дочери и положила руки ей на плечи. — Это что-то страшное, Лен. Люди говорят, что умершие встают и бросаются на живых.

Борясь с истерикой, Лена покачала головой и отошла от матери.

— Нет, ты чего-то недопоняла. Точно. Такого не бывает. Это все сказки. Сказки, понимаешь? Зомби-апокалипсис и все такое… Это просто ужастики.

— В магазине я видела Райхон. — На глаза матери навернулись слезы. — Она рвала зубами руку продавщицы. Полицейский ее застрелил… с четвертого раза.

Лена снова села в кресло. Внутри у нее что-то оборвалось.

— Райхон…

Она вдруг испытала совершенно новое чувство: стыд. Самый настоящий стыд перед подругой. Захотелось убить себя за мысли о ней и высокомерное поведение. Райхон была ее лучшей подругой; она мечтала добиться славы. А Лена относилась к ней как к служанке: приказывала, унижала. А теперь, узнав, что Райхон мертва, вдруг почувствовала себя одинокой. Есть ли в мире кто-то еще, готовый поддержать ее и выслушать в любую минуту?

Она не помнила, как побросала вещи в черную сумку; не помнила, как вышла из подъезда следом за матерью; с трудом могла вспомнить голос из вертолета, говоривший что-то про карантин…

Лена пришла в себя где-то в середине казавшейся бесконечной пробки. Абсолютно все машины двигались в сторону железнодорожного вокзала. Как сказала мама, оттуда они поедут на поезде в Иркутск. Вроде бы, там открыли большой пункт эвакуации. Но Лене не верилось, что власти города справятся с происходящим. Ведь, по слухам, у них там тоже творится нечто похожее. Если бы все было не так опасно, то Хабаровск бы справился. Но город пал. Как бы «по-книжному» это ни звучало, но Лена не могла подобрать другого слова.

Они проезжали мимо машин, в которых творилось нечто ужасное, не вписывающееся в рамки общепринятой нормы: люди в салонах бросались друг на друга. Лена знала, что эти машины уже не сдвинутся с мест, что значительно усложняло положение вещей для других эвакуирующихся. Пробка становилась еще безнадежнее. Когда на город начали опускаться сумерки, некоторые люди стали выходить из автомобилей и продвигаться к пункту назначения пешком, неся на себе поклажу. Чей-то багаж состоял из крошечной сумочки, а кто-то волок на себе половину квартиры. Люди кричали, дети плакали, машины сигналили…

— Неизвестно, сколько мы еще так простоим. — Мать решительно расстегнула ремень и открыла дверцу. — Бери сумку и выходи. Дальше пойдем пешком.

— П-пешком?.. — пробормотала Лена, съежившись.

— Вылезай из машины, принцесса, — повысила голос мама. — Ну, или оставайся. Только предупреждаю, что стоять можешь целую неделю. Если не дольше.

Больше всего на свете Лена боялась остаться одна — без друзей и родных. Подруг она уже потеряла. Теперь у нее осталась слегка сумасшедшая, но все же мама. Послушавшись ее, девушка взяла сумку и покинула салон. Навсегда.

— Идем быстрее, — поторопила мать, неся рюкзак с одеждой и едой. — Желательно добраться до вокзала до наступления ночи.

Следом за остальными, кто понял всю безнадежность нахождения в машине и предпочел пеший путь, мать и дочь вышли с забитой транспортом магистрали на обочину. Фонари вдоль дороги не горели, как и свет в заведениях и жилых домах. Люди начали доставать фонарики. Лена включила свой — в телефоне. Идти стало легче. Не привыкшие к быстрым походам ноги заныли, но мать не разрешила остановиться. Она все время подгоняла ее, и приходилось идти быстрее, чтобы не потеряться. Когда разрядился аккумулятор, Лена взяла мать за руку. Так они и дошли до вокзала.

Уставшая, валившаяся с ног маленькая семья пришла на место в одиннадцать вечера. От вида огромной толпы Лену бросило в холод. Весь город — те, кто еще не заразился, — стекся сюда, и люди все еще продолжали прибывать. В здании вокзала горел свет, как и по всей территории. До ушей Лены донесся звук движущегося поезда. Судя по всему, он отъезжал.

— Мы не успели! — в панике воскликнула она.

Мать посмотрела на нее с усмешкой.

— Ты же не думала, что вся толпа уедет на одном-единственном поезде? Нас заберет другой.

— Уверена?

— Конечно. — Женщина потащила дочь за собой. — Идем. Я не хочу простоять здесь всю ночь.

И они вошли в толпу. Там было душно и страшно. От людей исходили самые разнообразные запахи, и далеко не все оказались приятными. Кто-то постоянно толкался, кричал. Путь казался Лене бесконечным. Шагов десять назад она выронила из руки телефон, но вернуться за ним не смогла, — мать тянула вперед, а за спиной мгновенно выросла стена из людей. Девушка что-то пропищала, но голос слился с общим гомоном и остался всеми проигнорированным.

Лена не знала, сколько еще нужно пройти до перрона. И